— Уф! Получилось!
Димка осторожно прикрыл окно и прислушался. В доме было по-прежнему тихо. Он потянулся куда-то в сторону и включил настольную лампу. В первое мгновение Маринка даже зажмурилась — свет ударил ей в глаза чересчур ярко.
— Дим, я жду объяснений! — сказала Смирнова строго. — Ты понимаешь, что это все похоже на…
— Да расслабься ты! — ухмыльнулся Димка. — Все нормально. Бабуленция даже не проснулась. Дрыхнет как лошадь!
Только сейчас Маринка обратила внимание, что в комнате царил жуткий кавардак. На полу вперемешку лежали рыболовные снасти, велосипедные детали, разноцветные носки и футболки. Письменный стол был завален грязными тарелками, старыми газетами и еще каким-то хламом. Открывшееся зрелище резко контрастировало с тем, каким запомнила Маринка Димкино жилье в первый раз — строгий порядок и чистота.
Соловьев между тем деловито открыл шкаф, пошарил там и вытащил початую бутылку водки:
— Будешь?
— Нет! — Маринка поморщилась.
— Ну как знаешь! Было бы предложено. Твое здоровье!
И Димка лихо отхлебнул прямо из горла. Маринку снова передернуло.
— Дим, если тебе сказать нечего, то отпусти меня. Я не собираюсь тут с тобой пить всю ночь.
— А кто тебе сказал, что я тебя пить позвал? Сейчас разговаривать будем. Да ты садись, что стоишь как неприкаянная! — Димка жестом указал на диван. — И не пугайся, что у меня бардачок-с. Просто бабка ко мне не заходит, я тут живу как хочу.
Маринка села на краешек дивана. Тревога с каждой минутой усиливалась — этот дом точно подавлял ее волю, она задыхалась здесь. Димка ее сюда позвал неспроста!
— Я вот тут с тобой посоветоваться хотел, — начал между тем Соловьев, хитро поглядывая на сидящую подругу. — Вот пожил я тут один и понял, что больше так не хочу. Социальный я человек. Надо в жизни что-то менять. Сколько можно уже с бабкой маяться?
Сердце Смирновой забилось с удвоенной силой, кровь бросилась в щеки.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да жениться я собрался, жениться… Ячейку общества образовать хочу. Вот, смотри, даже кольца купил! Нравятся?
Димка порылся где-то в недрах письменного стола и достал маленькую бархатную коробочку, протянул ее Маринке. Та взяла кольца дрожащей рукой. Ошибки не было: в ее ладони лежали два тонких обручальных кольца. Горло Маринки перехватил спазм, выступили слезы, она переводила глаза с колец на улыбающееся лицо Соловьева. Она столько лет ждала этого мгновения!
— Как красиво! — выдавила она наконец.
— Еще бы! Можешь примерить.
— Как ты с размером угадал!.. — Маринка глаз не могла отвести от тонкого колечка на безымянном пальце.