Всюду - камень. Селение в каменных башнях, узких, высоких. Переходили напротив него озорную, узорную, в пене, в крупных, с корову брюхатую, сизых обкатанных глыбах, подгорную речку - повозка, где с присными ехал главный хазарин, резко скривилась… и скинула, гордых, в стремнину. Вопль. Вода - холодна, как в полынье.
Хазар подобрали, вынесли верные конники.
Стучит барабан, дудка пищит. Старые горцы в бараньих папахах, в свитах белых, нарядных, с мечами короткими на животах, встречая - заранее, видно, их известили - грозных гостей, укутали их, украдкой смеясь, озябших и мокрых в черные шубы с прямыми плечами без рукавов, и важно, с почетом, наверх увели. Опять пировать. Всю дорогу от Таны хазары, булгаре - веселые, пьяные.
Горцы в кафтанах и шапках поплоше, обтертых - без охоты к алану: не надо ль помочь. А помочь - не спешат. Он им по-булгарски:
- Друзья, волоките на берег арбу. Ось, видно, сломалась… От самой Таны, стерва, верещала, истерзала мне слух. Кузница где? Ого! Высоко. - И русичам: - Эй, Уруслан, и ты, его приятель, не возьметесь ли ось до ковалей дотащить? Телегу туда не поднять - крутизна да уступы. А? Пройдетесь, на девушек горских насмотритесь. Какая ни есть, а, потеха. Небось надоело: в куче да в куче, точно бараны в гурте. Ну, идете?
Другой бы - плетью хлестнул, и весь разговор. Что значит родство древнее, кровное, общность старых богов. Стой, а при чем тут они? С них - беседу начать, знакомство и только. Мало ли родичей кровных режет друг друга, единому богу молясь. Просто - такой уж он человек. Честный и добрый.
Все - в уступах. Уступами горы, плоские крыши. И поле над полем, уже пустое. Эх! Хлеборобы живут. А то уже мнилось: опричь русичей, на свете сплошь пастухи.
- Какой тут народ? - спросил Руслан у алана. - Иберы? - Припомнил, что от Уйгуна слыхал. Вот они, башни крутые. И страшно, должно быть, в них, тонких, высоких, сидеть. Чудится - падают, рухнут сейчас на тебя.
- Адыге. Иберам родня. Те - за горами,
- Тоже хазарам подвластны?
- Все тут подвластны хазарам. И дальним иберам от них достается. Все, да не очень, - мигнул он с угрюмым лукавством. - Законы и вера - свои. Вроде алан адыге: живут племенами, и племена те меж собою в союзе. От буйных булгар, от хитрых хазар откупаются данью.
…Здесь воздух даже на ощупь тугой, чисто звенящий. В груди от него просторно, свежо и отрадно, как от женского смеха. Воздохнешь - и ясно слышишь, как нутро с довольной дрожью жадно всасывает летучую благодать.
Вместо улиц - тропинки вдоль низких оград бело-каменных, а вот и плетень, и кувшины на нем. Всюду женщины моют и сушат кувшины,- люди пьют и едят, как у нас.