Слишком страшно было бы поверить, что Ночь оказалась в силах погасить звезды. Но и надежда, что звезда снизойдет развеять чад и гарь земли ради того, чтобы позволить одному маленькому человеку увидеть в последний миг нечто прекрасное и возвышенное, казалась слишком невероятной.
Не сумею объяснить вам, каким образом я понял, что вижу звезду, а не светящийся глаз зверя, глядящего с высоты утеса, и не таинственный факел Ночных Земель, подвешенный в верхних сферах ради некоей страшной и мрачной цели.
И все же не только глаз моих коснулся серебристый луч, дошедший с небывалых высот. Отчего-то я знал, что небесный бриллиант - это и пламя, и газовый шар в бесконечной дали; и каким образом мог он обрести разум, и заметить меня, и обратиться ко мне, я не знаю, потому что бриллианты, огни и газовые шары не имеют души. Но точно так же я не в силах объяснить, как холм, смутно напоминающий очертаниями уродливого человека, может миллионами лет стеречь Последний Редут, ни разу не шевельнувшись и не ослабив бдительности. Разве первое более невероятно, чем второе?
Я почувствовал, как во мне шевельнулась сила, человеческая сила, и поднял голову.
Молчаливые стояли надо мной, но их безликие капюшоны были откинуты назад, обращены к звезде. Разум, холодный разум Молчаливых больше не замечал меня.
Поднимался туман. Как ни легок, как ни слаб был свет звезды, он заставил нити белого тумана просочиться из-под песка.
Может быть, существует естественное объяснение случившемуся, но я в этом сомневаюсь. Тонкое как вуаль облако поднялось, чтобы скрыть меня от врага. Нежный луч единственной звезды пробивался сквозь его жемчужную завесу и наполнял красотой каждую каплю, каждую прядь тумана. Если то было естественное явление, тогда сверхъестественному миру должно быть стыдно, что подобное чудо могло быть создано простыми каплями росы и звездным светом.
Молчаливые остались за стеной тумана, а я поднял свое оружие и крадучись пошел вперед. Туман слепил и меня, так что я шел на свет звезды. Здесь и там в серебристой дымке маячили силуэты Молчаливых, неподвижные и ужасные. И все же они не замечали меня и не причиняли вреда, что было бы невозможно, если бы только некая добрая сила старых сказок ради спасения человека от ужасов Ночи не задержала течение времени или не заменила жестокий закон природы милосердием.
Лестница привела меня к низким зарослям лишайниковых кустов. Под ними скрывалась дверь - плоский люк в скале, и он был погнут давним ударом, так что немного отходил от петель. В щель мог, наверное, протиснуться человек или одно из мерзких созданий Ночи - червь или многоножка, но большим чудовищам сюда хода не было.