Надсадно дыша и улыбаясь, мистер Подхолмом пожаловал из-под собственного холма. С каждым выдохом из его ноздрей вырывались струйки беловатого пара, растекаясь в утреннем сиянии солнышка. Мистер Подхолмом посмотрел на чистое декабрьское небо, заулыбался еще шире, чем обычно, обнажая белоснежные зубы, и направился прямиком в деревню.
— С утром Вас, мистер Подхолмом! — приветствовали его жители деревни, пока он проходил мимо них по узенькой улочке между домами с нависшими коническими крышами, походившими на толстенные шляпки мухоморов.
— С утром, с утром! — бурчал он каждому в ответ! Считалось страшным грехом — пожелать кому-либо «Доброго утра». А простое утверждение данного времени дня было вполне свойственно для обитателей островка Сатинс, где невинное прилагательное, вроде «Доброго», запросто могло испортить погоду на всю неделю!
Все старались заговорить с ним: одни — учтиво, другие — с легким пренебрежением. Это был очень маленький остров, имеющий своего, какого ни на есть, волшебника, и, поэтому заслуживал почтительного уважения. Но разве можно уважать невысокого полного пятидесятилетнего мужчину, который и ходил-то вперевалочку, выворачивая ноги вовнутрь, дышащего паром и неустанно улыбающегося? Он абсолютно не выделялся, как искусный затейник. Его фейерверки были сработаны довольно терпимо, но элексиры не отличались особой силой. Заговоренные бородавки очень часто, примерно через три дня, высыпали вновь. Помидоры под действием чар никак нежелали вырастать побыстрее. А в те редкие случаи, когда в бухте Сатинс бросал якорь незнакомый корабль, мистер Подхолмом зачастую скрывался под своим холмом, сказываясь больным или объявлял нежелание подвергнуться дъявольскому сглазу. Одним словом, это был некудышний чародей и поэтому обитатели острова особо не считались с мистером Подхолмом. Они запросто обходились с ним, как с простым селянином, не приглашая волшебника даже на обед.
Был случай, когда мистер Подхолмом удостоил чести пригласить к себе на обед кое-кого из местной знати. Стол радовал глаз обилием серебра, хрусталя, прекрасной скатерью, жаренным гусем, искристого вина, сливового пудинга и острого соуса.
Все бы хорошо, но бедный хозяин так нервничал во время трапезы, что шумного застолья не получилось и уже через полчаса гости разошлись с чувством голода. После этого он не любил непрошенных гостей, навещавших его пещеру под холмом. Дальше прихожей никто не смел ступить вовнутрь покоев негостепреимного волшебника. Завидя людей, направлявшихся в сторону холма, он завсегда спешил со всех ног им навстречу, предлагая после приветствия: «Давай присядем здесь, под тенистыми соснами!» — и делал жест в сторону хвойного леса. А ежли моросил дождик: «А не сходить ли нам на постоялый двор, опрокинуть по стаканчику?» — хотя каждый прекрасно знал, что он не пьет спиртного — только родниковую воду.
