— Как и любящих хозяев, — вставил я. И надо же, Кен улыбнулся:
— Да, и именно это держит нас на плаву. — Улыбка исчезла. — До сегодняшнего дня.
— Закон равновесия, — попытался успокоить его я. — Теперь несколько месяцев кряду дело будет обходиться без смертельных случаев.
— Сомневаюсь.
Я прислушался к безнадежности и страху, звучавшим в его голосе, и подумал: «А что, если они вызваны чем-то, чего Кен так и не рассказал мне?»
— Вряд ли кто-нибудь прячется в стойлах, — сказал вдруг Кен.
— Мы можем проверить.
Он пожал плечами, но мы все-таки прошлись вдоль боксов и убедились, что они пусты, включая небольшие отсеки для корма.
— Вот так-то, — сказал Кен на обратном пути. Он закрыл и запер на щеколды все боксы, а потом повел меня не обратно в операционный блок, а к другому входу, который находился в нише, слева от операционного блока и через который мы попали в конец выложенного черной плиткой коридора. Оттуда через расшторенные окна было видно место, где стояла пожарная машина. На стене напротив окон расположился длинный ряд крючков. Там висели две куртки с капюшонами, пара полотняных кепок и хомут. Внизу на полу стояли несколько пар высоких резиновых сапог, а на полочке сверху — сменная обувь.
Кен тщательно вытер ноги о коврик у входной двери и подождал, пока я сделаю то же самое. Затем он открыл очередную дверь, и мы оказались всего в нескольких шагах от того места, с которого начали. Кен отнес халаты обратно в комнату для переодевания и вернулся.
— Как непривычно тихо повсюду, — сказал он, — а ведь обычно здесь довольно шумно.
Я согласился и заметил, что, наверное, можно больше не опасаться вторжения незваных гостей. При этом я пожалел о своем предложении установить круглосуточное дежурство. Накануне я не подумал о том, что может быть холодно. Однако уже в три часа утра зуб на зуб не попадал, а на рассвете могло стать еще холоднее.
— Что, если мы воспользуемся теми куртками, — предложил я, — и еще завернемся в одеяла?
— Можно, — начал говорить Кен, но был прерван тем же приглушенным зуммером, что и в ресторане. Звонил телефон, висящий у него на поясе.
Он посмотрел на меня невидящим взглядом, словно задумавшись на мгновение, кому мог понадобиться в такое время, но потом все же отстегнул телефон и ответил:
— Хьюэтт и партнеры. Да… Это Кен.
Я не предполагал, что он способен побледнеть еще больше, однако это случилось. Его снова начало трясти.
— Да, — сказал он. — Хорошо. Выезжаю немедленно.
Пальцы не слушались его, когда он пристегивал телефон обратно к поясу. Он три или четыре раза глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя, но в бледно-голубых глазах по-прежнему сквозила тревога.