После этого заговорил почти спокойно:
– Томас вырос не в Лондоне. Он – сельский житель и воспитывался в родовом поместье в Дербишире. Хотя сейчас он мой камердинер, с лошадьми обращается также умело, как заправский конюх. Доверенным лицом стал уже давно, с тех самых пор, как Перегрин начал брать уроки рисования. Если бы я хоть чуть-чуть сомневался в его умении молчать, то ни за что не вовлек бы в столь деликатное предприятие.
Миссис Уингейт раздраженно фыркнула, выпрямилась и сложила руки на коленях.
– Прошу прощения за то, что позволила себе поставить под сомнение принятое решение. В конце концов, какое мне дело, даже если это решение окажется ошибочным? Я не несу ответственности за единственного отпрыска и наследника маркиза Атертона. И не мне падать с пьедестала, если мир вдруг узнает, что кое-кто не только позволил, но и поощрил общение собственного племянника с некоторыми неблагонадежными личностями. И не я…
– Было бы просто восхитительно, если бы именно вы оказались тем человеком, который вдруг вспомнил старинную мудрость: «Молчание – золото», – прервал монолог лорд Ратборн.
– Я не политик, – тут же возразила миссис Уингейт, – и привыкла говорить то, что думаю.
– Готов предположить, что ваши мысли целиком и полностью заняты тревогой о судьбе дочери.
– Право, сомневаюсь, что с Оливией может случиться что-нибудь плохое, – спокойно призналась достойнейшая из матерей. – Была бы рада сказать то же самое о тех, кому доведется оказаться на ее пути.
Ландо, несомненно, не слишком подходило для тайного путешествия, так как сразу привлекало всеобщее внимание. Однако Батшебе пришлось признать, что этот недостаток полностью компенсировался такими серьезными достоинствами, как скорость и маневренность.
Они остановились на углу Гайд-парка за минуту до того, как часы пробили шесть.
Место и сейчас оставалось людным, хотя уже не было столь оживленным, как в дневные часы. Разносчик воды нес ведра к стоянке экипажей. Возле фонаря оживленно беседовали несколько солдат. Молочница с пустыми бидонами направлялась в сторону Найтсбриджа. Смотритель заставы готовился к ночной смене.
Наверняка кто-то из этих людей был здесь и днем. Если Оливия осчастливила место своим присутствием, то наверняка не осталась незамеченной.
Поэтому Батшеба вышла из ландо, а Ратборн поехал дальше – такое решение было принято в результате короткого, но весьма энергичного спора. Встретиться вновь предстояло немного дальше, возле казарм конного полка.
Сначала она обратилась к разносчику воды. Тот без труда вспомнил Оливию. Ее все заметили. Как и следовало предполагать, без театрального действа не обошлось и на сей раз.