Понял и ударил ножом. В тот момент, когда Крымарь уже распрямлялся, подхватив пистолет, и, надо понимать, считал схватку выигранной…
Слишком широкое лезвие скрежетнуло о ребра, но вошло как надо — между пятым и шестым. Макс попытался выдернуть нож — ничего не вышло, судорожно сократившиеся мышцы держали крепко, гладкая рукоять липко скользила в пальцах.
Он стоял, придерживая противника за ослабевшую руку, словно партнера в неведомом танце. Искаженное лицо Крымаря медленно расслабилось, из приоткрытого рта потянулась струйка крови. Пистолет — палец он так и не успел просунуть в скобу — снова упал на пол. Следом рухнул Крымарь.
Макс только сейчас вспомнил про джип, и про тех, кто может в нем быть, выглянул в наружную дверь, нашаривая на поясе рукоять.
Джип стоял как стоял, без малейших признаков присутствия кого-либо в салоне…
Крымарь приехал один.
Макс вернулся в горницу, посмотрел в одно окно, в другое — все тихо. Никто не появился на соседних огородах, с любопытством или подозрением наблюдая за домом Райниса. Хлопок детонатора, выстрел и шум драки ничьего внимания не привлекли.
Пострадавшие почки отдавали тупой болью куда-то в спину. Пересохшая глотка саднила. Макс подошел к ведру, стоявшему на лавочке, смахнул фанерную крышку. Нагнулся, жадно припал губами, глотал и не мог напиться. С лица упала красная капля, расплылась в колодезной воде мутно-розовым облачком… Он подошел к зеркалу — лоб и щека оказались забрызганы кровью. Провел рукой, стирая, и только сильней испачкался.
На руках крови оказалось еще больше.
Капитан Федеральной пограничной службы Орлов, вопреки фамилии, больше походил на воробья, — низенький, худощавый, остроносый. О пропавшей девочке он знал и понял все с полуслова:
— Знаю, знаю… Мне Ваня Крапивин все рассказал, опер-то с Ямбурга. У нас тут шила в мешке не утаишь, все со всеми знакомы, мы с Ванькой на рыбалку чуть не каждые выходные ездим, в погранзону. Знаешь, лосось какой в Нарову идет? Во-о-о-о-т такенный! По тридцать пять кило оковалки. А на майских, вот не поверишь…
— Что Крапивин сказал про Лару Полякову? — перебил Граев неуместные рыбацкие воспоминания.
По мнению Людмилы, дознаватель Ямбургского РУВД Крапивин, занимавшийся ее заявлением, был типичным деревенским детективом. Этаким старозаветным Анискиным, разве что чуть помоложе. Слово «киднеппинг» этот сыщик (опять же по ее мнению) считал означающим какое-то сексуальное извращение, и был уверен, что исчезла девчонка не в результате чьего-либо злого умысла, а собственной волей. Мало ли нынешних акселераток в бега подаются? Нечего раньше времени поднимать тревогу, — кушать захочет, сама вернется…