— Ну вот, — вздохнула Анжела, — все хорошие люди всегда уезжают в Австралию!
Если честно, я забежала в кафе, чтобы рассказать Анжеле про Лавочкина, устроившегося при богатой дамочке, но… у меня не хватило духа. Может, этот обалдуй нагуляется и вернется?! Зачем лишать ребенка отца?..
— Аська, опаздываем! — заорал Щит из повозки.
— Сейчас!
Я огляделась. Черт знает, что творилось в этом кафе!
— Люди! — заорал какой-то мужик, глядя на резвящихся бабок. — Да тут кино снимают! Вот клево-то! — Он схватил со стола вазочку и метнул из нее мороженое в лицо своей спутницы. Спутница завизжала и метко выплеснула на его лысину кофе. Остальные посетители повскакали с мест и с радостным гиканьем стали метать друг в друга все съестное, что находилось у них на столе. Вокруг летали куски тортов, салаты, мороженое, омлеты и хлеб. Женщины визжали, мужики улюлюкали. Официанты носились между столами, пытаясь унять веселье клиентов. Сквозь этот гвалт отчетливо слышалось повизгивание Хаси и Мани.
— Это же Аська Басова! — закричал кто-то. — Она тут передачу свою снимает «Девушки, на абордаж!» Зажигаем, ребята! Давай, давай, Аська, снимай!
— Прощай! — Я поцеловала Анжелу в щечку, еле увернувшись от увесистого пирожного.
— Надеюсь, еще увидимся! — Анжела успела сказать это до того, как рот ей запечатал большой кусок торта.
Я побежала к повозке, надеясь, что журналисты меня не заметят.
— Эй, а по какому каналу себя смотреть?! — закричал мне кто-то вдогонку.
* * *
В аэропорту было не протолкнуться.
За нами тащились жалкие остатки репортеров, но за рамку металлоискателя они со своей аппаратурой пройти не смогли.
Оставшись без пристального наблюдения камер, мы облегченно вздохнули. Но тут случилась другая напасть. К нам стали подходить люди и просить, нет — требовать! — автографы. Причем, у Щита чаще, чем у меня, что, признаюсь, меня расстроило.
Щит хмурился, но оставлял свои росчерки на календарях, визитках, открытках и обертках от беляшей. Некоторые умоляли нас с ними сфотографироваться.
— Бежим! — шепнул мне на ухо Щит, и мы слаженно дали деру от распаленной толпы, желающей нас непременно пощупать. — Нам бы уединиться, — сказал он мне на ухо и потащил куда-то под лестницу, где дремала бабушка, принимавшая плату за посещение туалета.
— Аська, тебе надо одеть вот это! — Дьяченко достал из своей сумки изящную диадему, которую сильно портил большой темный камень в центре.
— Господи, какая безвкусица! — возмутилась я. — Ты хочешь нацепить на меня этот булыжник?
— Одевай! — Щит напялил корону мне на голову, но я тут же сняла ее. Даже при плохом освещении, камень отливал фиолетом, а его грани мрачно и благородно сверкали.