«Верку не удивили мои рыжие волосы и тёмные очки на носу. Она молча сунула мне в руки авоську с котом и сонно сказала:
— Анель, зараза, я буду не против, если ты вернёшь мне пару тысяч рублей за моральный и материальный ущерб.
— Я верну, Вер, — пообещала я и пошла вверх по лестнице.
Моя квартира находилась на последнем, четвёртом этаже.
Филимон разжирел на соседских харчах, авоська была очень тяжёлой и сильно оттягивала мою ослабевшую руку. У своей двери я вдруг поняла, что не смогу попасть в собственную квартиру, ведь сумка с деньгами, ключами и документами ушла, испарилась!
Этот удар меня доконал, из глаз брызнули слёзы, и я в отчаянии пнула обивку ногой. Неожиданно дверь приоткрылась, обнажив чёрную пропасть моей квартиры. Я в испуге отпрянула назад, хотя считала себя совершенно опустошённой для каких бы то ни было эмоций. Филимон в сумке хрипло мяукнул, и это добавило жути к сложившейся ситуации. Площадка была плохо освещена тусклой лампочкой. Я стояла и слушала глухой стук своего сердца.
«Не молоти, — приказала я своему мотору, стащив с носа тёмные очки. — Всё самое страшное уже позади. Я просто забыла закрыть дверь, когда уезжала в Крым. Со мной такое уже случалось».
Как-то я уехала на базу отдыха с подружками и забыла закрыть не только входную дверь, но и кран с горячей водой в ванной. Когда из квартиры повалил пар, соседка беспрепятственно попала ко мне домой и выключила кипяток. А потом смеялась надо мной:
— Анель, ты растяпа, но очень правильная растяпа. Если бы ты не забыла закрыть дверь, её пришлось бы ломать!
Я ещё раз прокрутила ту ситуацию в голове, успокоилась и зашла в квартиру. Нащупала выключатель, щёлкнула им, но свет не зажёгся. Вечно перегорающие лампочки — моя вторая проблема после забывчивости. Я прошла в ванную и включила свет там.
В тёмном коридоре я разулась и вытряхнула из авоськи Филимона. Кот плюхнулся на пол безвольной, бесформенной массой, и, вздыбив на загривке чёрную шерсть, попятился вдруг к входной двери. Он зашипел с экспансией, на которую был только способен в свои двенадцать кошачьих лет.
— И где твоя хвалёная наглость, Филя? — усмехнулась я. — Испугался собственной конуры только потому, что в ней перегорела лампочка?
Я на ощупь пробралась в зал и включила свет. Яркая люстра вспыхнула под потолком, и на мгновение я ослепла. Сзади дурным голосом заорал Филимон. Прежде чем прозреть, я успела удивиться странному поведению своего кота и уловить до боли знакомый одуряюще сладкий запах.
Когда очертания всех предметов обрели чёткую ясность, я всё поняла. В центре гостиной, в глубоком кресле восседал Геральд и перебирал в нервных руках сандаловые четки. На нём были кожаные чёрные брюки и чёрная шёлковая рубашка.