— Этот шторм хоть когда-нибудь кончится? — Спросила она.
МакФарлэйн, погружённый в размышления, ничего не ответил.
Ещё минута — и они в медицинском бараке. Он выскочил из комбинезона. В воздухе повис запах горящей плоти. Он увидел, что Гарза говорит в рацию.
— И давно у вас связь? — Спросил он Глинна.
— Полчаса, или что-то около. До сих пор неустойчивая, но улучшается.
— Странно. Мы только что попытались связаться с вами из туннеля, но в ответ — лишь помехи, — начал было МакФарлэйн, но умолк, заставляя мозг работать, несмотря на усталость.
Гарза опустил рацию.
— Это Томпсон, с берега. Говорит, капитан Бриттон не собирается отправлять никого с оборудованием, пока не утихнет шторм. Это слишком опасно.
— Неприемлемо. Дай мне рацию, — быстро сказал Глинн. — Томпсон? Объясни капитану, что мы потеряли связь, компьютерную сеть и энергию. Нам нужны генератор и оборудование, и нужны прямо сейчас. На карту поставлены жизни. Если у тебя возникнут сложности, дай мне знать, тогда я разберусь лично. И ещё — пришли сюда Брамбеля. Я хочу, чтобы он изучил останки Хилла.
Отвлечённо МакФарлэйн смотрел, как Рокко, в плотных резиновых перчатках до локтей, собирал с брезента обугленные части тела и складывал их в морозильник.
— Ещё кое-что, сэр, — сказал Гарза, продолжая слушать рацию. — На связи с «Рольваагом» Палмер Ллойд. Он требует, чтобы ему дали Сэма МакФарлэйна.
МакФарлэйн почувствовал, что его резко окунули в гущу событий.
— Но сейчас не лучшее время, правильно? — Сказал он с недоверчивым смешком, бросив взгляд на Глинна.
Но выражение лица главы ЭИР удивило его безмерно.
— У тебя есть громкоговоритель? — Спросил Глинн.
— Я принесу из барака связи, — сказал Гарза.
— Вы что, шутите? Вы же не собираетесь болтать с Ллойдом, правильно? Именно сейчас?! — С отчаянием в голосе воскликнул МакФарлэйн.
Глинн поглядел на него.
— Пока у нас есть выбор, лучше поговорить, — ответил он.
Лишь гораздо позже МакФарлэйн понял, что Глинн имел в виду.
***
Через несколько минут передатчик барака на скорую руку оборудовали внешним динамиком. Когда Гарза подсоединил свою рацию, комнату заполнил шум статики. Он перешёл в тишину, затем стал громче, потом смолк опять. МакФарлэйн посмотрел вокруг — на Рашель, которая устроилась у печки, пытаясь согреться; на Глинна, который расхаживал перед рацией; на Рокко, который старательно сортировал части тела у дальней стены комнаты. У него появилась теория — или, по крайней мере, зачатки оной. Теория была слишком недодуманной, она слишком зияла провалами, чтобы с кем-либо ей поделиться. И, однако, он понимал, что выбирать не приходится.