– У тебя Государственных краткосрочных облигаций много?
– Не так много, но есть, – суховато ответила Татьяна Борисовна.
– Сегодня же избавься от них и срочно сними со счета валюту.
– Что за спешка?
– Московские бизнесмены в панике. По достоверным сведениям, правительство со дня на день объявит о девальвации рубля и о собственной несостоятельности расплачиваться по Государственным бумагам. Иными словами, пирамида рушится.
– У нас все не слава Богу…
– Таня, это серьезно. Сейчас же передай главбуху, чтобы мчался в банк и проворачивал дело. Завтра, возможно, банки уже прекратят операции по ГКО и валюте.
Жемчугова вызвала главного бухгалтера и передала распоряжение. Когда главбух ушел, Мамаев почти шепотом спросил:
– Как семейные дела?
– Хуже некуда, – не поднимая глаз, сказала Татьяна Борисовна.
– Не избил?..
– Нет, а следовало бы выдрать, как Сидорову козу.
– Обо мне какой разговор состоялся?
– Никакого не состоялось.
– Потехин разве не мужик? Почему не поинтересовался?
– Он настоящий мужчина. Такие не интересуются, почему дать – дала, а замуж не пошла.
– Не обижайся, Танечка. Я не думал, что так получится.
– Думать надо было мне. Давно ведь не школьница. Могла бы, кукла, сообразить, что ты умышленно затянул с доверенностью и не бескорыстно заявился среди ночи с бутылкой коньяка.
– Не сочиняй, чего не было.
– А ты не увиливай от правды.
– Геннадий сейчас дома?
– К сожалению, забрал свои вещи и ушел.
– Куда?
– Не знаю.
– Наверняка нашел пассию в Новосибирске.
– Какой же ты… – Татьяна Борисовна поморщилась. – Как та свекровка, которая снохе не верит.
– Прости, коль не по вкусу брякнул. Если Потехин станет донимать ревностью или еще чем-то досаждать, скажи мне. Я быстро с ним разберусь.
– Как?
– Его просто не станет.
– Неужели наймешь киллера?
– Ну, вот додумалась… – Мамаев на секунду замялся. – Просто заставлю уехать в любимую Японию.
Жемчугова с прищуром уставилась в глаза адвоката:
– Вениамин Федотович, не вздумай этого делать. В любом поединке с тобой Потехин выйдет победителем. Говорю без преувеличения. Его словно Бог бережет.
– На Бога надейся, да сам не плошай.
– Геннадий не оплошает.
Мамаев поднялся со стула. Собираясь уходить, будто из ревности усмехнулся:
– Не переживай, Танечка. Оставлю я твоего Геннадия в покое.
В разговоре с Мамаевым Жемчугова интуитивно почувствовала недоброе. Особенно встревожила фраза адвоката: «Его просто не станет». Хотя Мамаев и сказал, что заставит Потехина уехать в Японию, но замышлял он наверняка физическое устранение и, опрометчиво проговорившись, вывернулся вроде бы безобидной отговоркой.