«Вполне возможно, – отметил Кирилл. – Если она с юга…»
– Клава! Пауль!
Ну конечно, вся команда была уже в сборе.
«Почти вся», – уточнил Урванцев, заметив, что все-таки двух-трех персонажей – вероятно, по раннему времени – все же не хватает.
Под тентом ресторана, расположенного по левую руку от бассейна, устроилась – что называется, с утра пораньше – шумная компания так называемых новых русских. Впрочем, возможно, термин этот был уже не в ходу, но Кирилл что-то такое определенно встречал в Интернете и запомнил. Люди они были, в сущности, неплохие, неглупые и веселые, не слишком молодые и в достаточной мере образованные, и не относились, скорее всего, к категории настоящих магнатов («Олигархов», – поправил себя Урванцев, вспомнив еще одну читанную в Интернете статью), а были просто состоятельными людьми, иначе бы здесь не оказались. Более того, Кирилл предполагал, что в обыденной жизни они были вполне воспитанными и даже, может быть, интеллигентными людьми, но на отдыхе их зачастую «несло», а иногда и заносило по-настоящему. В любом случае Урванцев их переносил с трудом, хотя, возможно, все дело было в том, что это были «земляки». Единственное исключение – в глазах Урванцева – составлял Игорь Кержак, которого за ресторанным столиком как раз сейчас и не было. Кержак, немолодой уже, но крепкий мужик – возможно, бывший военный, хотя характерной выправки у него вроде бы не замечалось – вел себя гораздо сдержаннее других и был (снова же по внутреннему ощущению Урванцева) много умнее своих приятелей, отличаясь еще и тем, что, во-первых, превосходно говорил по-английски и по-немецки, а во-вторых, отдыхал не с законной супругой, а… Ну кем могла быть эта фигуристая молоденькая блондинка Тата? Секретарша? Референт? Младший менеджер? Скорее всего, что-то в этом роде, но факт в том, что и она Урванцеву скорее нравилась, чем наоборот. Тоже не дура, и потом, существует ведь разница между глянцевой, усредненной, и потому бессмысленной, красотой – товаром, так сказать, выставленным на торг – и внутренним содержанием, облагораживающим внешность хоть мужчины, хоть женщины и делающим их по-настоящему интересными. Вот это содержание, «изюминка», как говаривали в пору молодости мамы Кирилла, у Таты в наличии имелась, и Урванцев, не покривив душой, мог сказать, что Татьяна Викторовна Огарева была девушкой интересной и не просто «красивенькой», а именно что симпатичной.
– Гутен морген! – помахал рукой Кирилл, знавший, что его русские «друзья» любят, когда он вставляет в свой жестковатый английский «аутентичные» немецкие слова и выражения.