Да, ведь именно тогда наметилось его расхождение с Белоусовым: Ролка искренне считал, что нормальный человек не может всерьез задаваться вопросом: «Что будет с нами после смерти?» По его мнению, высшая мудрость заключается в том, чтобы жить, как живется; все остальное свидетельствует о крыше, съехавшей набекрень. Николка — тот исканий Ильи не разделял, но понимал, о чем идет речь. У Николая были дети, а дети, особенно младенцы, заставляют задумываться о вечности. По крайней мере, отцы точно задумываются. Ну а Неля очень суетилась тогда, хлопотала, как большинство женщин… Илья с Николаем часто встречались и разговаривали, особенно по вечерам, медля включить свет, стоя у окна, за которым загорался огнями беспокойный город. Внизу тогда шла стройка, возводили новый корпус дома, и свет колеблющегося на стреле подъемного крана фонарика плясал в воздухе, невольно наводя мысли на потустороннюю тематику.
— Ты считаешь меня бесстрашным человеком, — разоткровенничался как-то Илья в один из таких вечеров, — а ведь я всю жизнь боялся. Не жизненных обстоятельств, даже не бедности — когда ты и так беден, чего бояться? — а чего-то другого, неопределенного. Каких-то темных сил, смутных существ, которые постоянно рядом. Вроде тех, помнишь, мускулистых и голых, с черными лицами, которых я рисовал. Их еще Фантомасами называли, ну и меня с ними заодно… Я пытался бороться с этими страхами, давил их разумом: никаких, мол, темных существ на свете не бывает, кого ж ты, дурила, боишься? А теперь чем больше книг читаю, тем сильней осознаю, что страх этот самый что ни на есть настоящий и обоснованный. Что эти Фантомасы, как бы их ни называли в разных религиях, постоянно вьются вокруг нас, просто мы их не видим. Они хотят нам навредить… Зазеваешься — они тут как тут. Раз — и сцапают!
— Брось, Илюша! — участливо отозвался Николай, глядя на фонарь подъемного крана, совершавший движение по сложной траектории, точно летающая тарелка. — Главное, не надо бояться.
— Ты мне не веришь?
— Почему? Верю. Только я думаю, они не так уж сильны, как прикидываются. И они хотят, чтобы их боялись. А ты поломай им игру. Скажи: «Фиг вам, не буду бояться!»
Илья собирался ему ответить, что все не так просто, что заявление «Не боюсь!» помогает только в детских сказках, и еще много всего. Но тут как раз вошла Неля. «А что это вы без света сидите?» — с непонятливой бестактной бодростью спросила она, нажимая на выключатель. Исчезла потусторонность стройки за окном, растворилась, как будто и не бывало ее, дружеская доверительность. Так Илья в тот раз и не высказал, что варилось на огне его страдающей души…