— Собака на цепи?
— Иначе она тут всю деревню перегрызет.
Щеткин и Олег прошли в сени, увидели другой выход, рядом с которым женщина чистила грибы. Петр предложил поговорить на свежем воздухе.
— Брезгуете входить?.. Как вам угодно. Можем поговорить и на свежем воздухе.
Жена Вертайло чувствовала себя совсем неловко. С одной стороны, гостей действительно нужно угостить. С другой — неизвестно, что за люди, зачем приехали. Щеткин почувствовал эту неловкость и, чтобы разрядить обстановку, сказал:
— Вы, Маруся, бога ради, не беспокойтесь. Мы приехали по делам. Ни есть, ни пить сейчас не собираемся. Просто нужно поговорить с Михаилом Михайловичем.
Женщину такой поворот дела вполне устроил. Она поставила приезжим в тенечке табуретки, старательно протерла их сухой тряпочкой. Вертайло, забывший о своем приказе накрыть стол, покачивался, держась за притолоку, и тараторил:
— Ну, как там в столице? Как там ГУМ поживает? А то я с тех пор, как откинулся, дальше забора не выходил.
— Вы же сегодня за грибами ходили, — сухо напомнил Щеткин.
— Ишь ты! Верно. Ходил. Целое лукошко собрал. Сейчас вот Марусенька замаринует. Зимой будем сидеть дома и закусывать ими. Ибо мой дом — моя крепость…
Его пьяная болтовня раздражала Щеткина. Было досадно приехать в такую даль и вернуться ни с чем. Он не перебивал Вертайло. Пусть мелет языком, может, постепенно из него хмель выветрится.
Вертайло замолк и стал пристально смотреть своими глубоко посаженными глазами то на Щеткина, то на Китайкина. После долгой паузы его взгляд остановился на Петре. Он погрозил ему пальцем:
— А ты мент, бродяга. Готов спорить. Ты — явный мент. — Перевел взгляд на Китайкина: — А вы, пардон, вы… спецназ! Что — угадал?.. Молчишь — значит, угадал. Острый глаз прапора — это вам не баран начихал.
— Михаил Михайлович, вы бы тоже присели. Действительно, в наблюдательности вам не откажешь, я старший оперуполномоченный московского уголовного розыска. Нам с вами поговорить хотелось. Вы же явно… — Щеткин запнулся, подбирая нужное слово, — не в форме.
— Не в форме, — с неожиданной кротостью кивнул Вертайло, можно было подумать, ему сказали комплимент. — А посидеть — посижу. С нашим удовольствием. На свежем воздухе. — Он тяжело опустился на лавке возле стены. — Только у нас тут, пардон, кроликами пахнет. У меня семеро крольчат. Как в сказке — волк и семеро крольчат. Без шапки не останусь.
— Михаил Михайлович, вы все-таки в состоянии поговорить с нами, или потребуется усложнять: присылать вам повестки, назначать время, в случае неявки приводить с милицией? Такой вариант вас больше устраивает?