Она вздохнула и пожала плечами:
– Может, и завидую.
Шекспир подошел к ней и дружески похлопал по плечу.
– Значит, сегодня мы склонны быть честными.
– Я всегда честна с вами, Уилл. Это себе самой я лгу.
– А, значит, нас сегодня посетил философ!
Розалинда иронично усмехнулась:
– Нет, я не настолько возвышенна.
– Тогда будьте откровенны: почему вы пришли?
На ее хрупкие плечи вдруг обрушилась тяжесть всего мира. Она не выказывала своей грусти Фрэнни, но страх, затаившийся внутри, не проходил. Словно по команде суфлера, Розалинда и Шекспир молча направились к галерее. Разве могла она признаться Шекспиру, да и вообще кому-нибудь в своих опасениях, что ее счастье разрушено навсегда?
Нет, не могла, ибо тогда придется смириться с тем, что она не распоряжается своей судьбой. Что ж, надо отвлечь внимание проницательного собеседника.
– Интересно, как вы нашли мои сцены? – пересилив себя, спросила Розалинда.
– Я их прочитал. Они очень хороши, Роза.
Она недоуменно моргнула, недоверчиво посмотрела на мэтра, пытаясь отыскать в его лице фальшь, и, не найдя таковой, почувствовала, как гулко застучало сердце. Улыбка пробилась сквозь охватившее ее волнение.
– Вы серьезно, Уилл?
Он кивнул, просияв:
– Я никогда не стану лгать в таком деле.
– Я пишу всю жизнь, но скрываю это, не зная, есть ли у меня талант. Я просто… мне просто хотелось выразить чувства словами.
– А талант у вас есть.
Она кивнула, пытаясь осмыслить этот огромный комплимент. Великий мастер говорит ей, что она умеет писать!
– Умение писать ведь что-то да значит, правда? Он схватил ее за руки и засмеялся.
– Конечно, и очень много. А если вы сумеете выстроить сцены в определенном порядке, то у вас получится основа хорошей пьесы.
Она представила, как могла бы сделать это, но теперь задача показалась ей невыполнимой, учитывая свалившиеся на ее голову потрясения.
– Не уверена, что у меня получится. – Он заметно нахмурился. – Ах, Уилл, вы не должны думать, что я неблагодарна. Два дня назад ваши слова сделали бы меня счастливейшим человеком на земле. Но сейчас…
– А что сейчас?
– Сейчас я чувствую, что мир вокруг меня рушится. Какой толк писать пьесу, когда само твое существование под угрозой?
Розалинда объяснила все, что произошло за последние двадцать четыре часа. К тому времени, как она закончила рассказ о своих муках, Франческа и Жак уже вернулись. Он подпрыгивай на досках, отчего Фрэнни очень веселилась, потом воинственным голосом, преувеличенно театрально принялся читать монолог из «Макбета». Последние слова эхом разнеслись по театру, и Жак заливисто расхохотался. Затем упал перед Франческой на колени и с шутливой торжественностью поцеловал ей руку. «Довольно продолжительно для столь короткого знакомства», – решила Розалинда, почувствовав в груди пустоту. Она в отличие от Франчески тут же отняла бы руку. Что же такое известно Фрэнни о мужчинах, что, похоже, неведомо ей?