— Приехали, — сказал водитель. — Вон Пожарово.
Вдоль шоссе потянулись знакомые дома. Где-то поблизости стрекотал трактор. Возле чайной, как всегДа, стояли машины и подводы. И симпатичная Дуняша, наверное, суетилась там за своей стойкой.
Виталий простился с водителем и, накинув на плечи пиджак, зашагал в сторону от шоссе, к дому бригадира.
Углов встретил его радостно и долго тряс руку, словно они не вчера расстались.
— Ну что ж, пошли, — сказал Виталий. — Навестим Пелагего Федоровну. Сам-то вернулся?
— В городе ещё, — махнул рукой Углов. — Небось с братцем где-то опохмеляются.
— Искать его пока не будем. Рано ещё тревожить.
Они вышли на улицу.
Впервые за много дней небо было затянуто тучами. Жара спала.
На крыльце дома Анашина лежали, нахохлившись, куры. На самой верхней ступеньке, заносчиво поглядывая по сторонам, стоял черно-рыжий петух. Увидев подходивших людей, он с достоинством сошёл вниз, куры, отряхиваясь, покорно последовали за ним.
Углов постучал.
Дверь открыла Пелагея Федоровна.
— Снова к вам, — сказал Углов. — Надо ещё потолковать. Уж извините.
— Милости просим, — устало вздохнув, ответила женщина.
В избе ничего не изменилось. Только жарко топилась печь и по комнате распространялся запах щей и печёного картофеля.
— Где сам-то? — спросил Углов.
— В городе. Где ж ещё ему быть? — сердито ответила Пелагея Федоровна. — Теперь только к вечеру завалится. Сидайте, пожалуйста. Щец не желаете?
— Благодарствуем, сыты, — ответил Углов.
Завязался разговор. Пелагея Федоровна хлопотала около плиты и отвечала неохотно. Вообще, вела она себя на этот раз ещё более сдержанно, чем накануне, и явно была встревожена новым визитом.
— В среду что Антон делал? — спросил Углов. — Не помните?
— Да, кажись, ходил с Егоркой жерлицы на речку ставить. А потом проверял их. Не помню, ей-богу. Своих дел по горло.
— Поймали чего?
— Да, кажись, принесли чегой-то.
— Что, у Антона своя лодка? — спросил Виталий.
— Своя, а то чья же?
Виталий рассеянно поглядывал по сторонам. Нет, решительно ничего тут не изменилось со вчерашнего дня. И никаких следов присутствия хозяина или ещё кого-нибудь не было в комнате. Почему же так переменилась хозяйка?
Взгляд его остановился на подоконнике. Там по-прежнему были кучей навалены различные крючки, блесна, поплавки, мотки лески, какие-то болты, гайки, обрывки проволоки, спичечные коробки. И где-то в самом углу подоконника валялся пожелтевший от времени окурок папиросы.
Виталий небрежно протянул руку и вместе с несколькими крючками, как бы случайно, взял и окурок.
Как он вчера его не заметил! Тот же острый, волчий прикус на мундштуке, и папироса такая же, что и в машине, — «Север». «Чья она?.. Значит, это папироса Антона? Или Егора? Или тот, другой, бывал у них раньше? Носов? Нет. Его видели в тот вечер в клубе. Он отпадает. Кто же ещё? Одно теперь ясно: человек из машины был в доме Анашина.