– Кстати, я был неприятно удивлен тем, что вы взяли на себя руководство моими людьми. Они в этот момент выполняли важное задание: преследовали негодяев, предположительно имеющих отношение к заговору.
– Я подумал, что у вас гора упадет с плеч, когда моя мать наконец оставит вас в покое, – ледяным тоном заметил Джастин. – Не говоря уже о том, что они помогли обеспечить мою безопасность.
– Разумеется.
Согревая в ладонях и слегка покачивая бокал, маркиз заявил:
– Я хочу аннулировать это предписание на арест.
– Почему? – удивился Уитон и пожал плечами. – Нам необходимо использовать все имеющиеся возможности. Девушка не может скрываться вечно. А когда она попадет к нам в руки – тогда мы получим ответы на все вопросы.
– Я скорее позволю своей матери носить эту дурацкую орденскую ленту, чем допущу существование этого никому не нужного предписания.
Взгляд старика стал хмурым.
– Вы знаете, я привык подстраховываться.
– А я привык держать свою честь незапятнанной. Кроме того, насколько я понял, девушка не особенно разбирается в тонкостях шпионского ремесла… – Своей неуверенной интонацией Джастин хотел дать понять, что его терзают сомнения.
– Ваше состояние здоровья едва ли позволяло вам разобраться в этом. – Полковник фыркнул. – А я совершенно убежден, что девушка приведет нас прямо туда, куда нужно. – Уитон наклонился вперед и внимательно посмотрел на маркиза. – Кажется, они с тем испанцем – страстные любовники. Знаете, а он тоже куда-то исчез.
Теперь настала очередь Джастина отводить глаза. Но он ни за что не позволит слепой ревности одержать над ним верх и отвлечь его от цели – разузнать то, что ему необходимо.
– Меня уже утомили разговоры о малышке. Я в самом деле не верю, что она может быть для нас полезна.
Полковник пропустил это замечание Баркли мимо ушей и сделал глоток бренди.
– Бьюсь об заклад, Амхерст оставил что-то своей дочери, чтобы она смогла продолжить его дело.
– Какое дело?
Джастин, не мигая, смотрел на Уитона, и от его проницательного взгляда не ускользнуло, каким недобрым огнем вспыхнули глаза полковника, когда он сказал:
– Дело наполеоновского заговора, разумеется.
– Ну да, разумеется. – Баркли сразу же вспомнил о дневнике отца Эвелины, и у него пересохло в горле. «Он для меня дороже, чем целая гора бриллиантов», – как-то раз сказала Эвелина. Встав с кресла, маркиз был рад тому, что еще в состоянии держаться на ногах. – Ну что же, полковник, не смею вас больше задерживать. Спасибо, что проведали меня. Было очень любезно с вашей стороны.
Но Уитон как ни в чем не бывало продолжал сидеть.