Одинокий медленно шел по залитым солнцем улицам, наслаждаясь тем, что ступает по твердой земле, дышит полной грудью, видит цветы и улыбки. Грязь, старость, несправедливость никуда не исчезли, но он старался не думать о них, так же как и о раттонах. Твари еще не вошли в полную силу, Кэртиана не знает, что смертельно больна, и в этом ее счастье.
Если б он мог задержаться! Но каждый должен делать то, что за него не сделает никто. Место Одинокого — его бой на Рубеже. Внутренние Миры выживают или погибают сами и по своей вине. Смертные наделены волей и разумом, они могут и должны дать отпор раттонам, а не идти у них на поводу, но как им это объяснишь?! Он несколько раз пробовал говорить с людьми — его не понимали.
Улица заканчивалась у старинной стены, к которой лепились торговые ряды. Оллария поглотила старую Кабитэлу. Новое или поглощает старое, или убивает. Когда-то здесь расстилались ржаные поля, которые топтали воины Франциска Оллара, бастарда, пожелавшего стать великим королем и ставшего им.
Губы Одинокого скривились в усмешке. Откуда у него привычка улыбаться и даже смеяться, когда на сердце особенно мерзко, Страж Заката не знал. Возможно, это тень его старой жизни. Магия Этерны была сильна, но даже она не уничтожила всего. Воин не помнил, что с ним было, но его притягивали или, наоборот, отталкивали некоторые звуки, запахи, лица. Вот и тот рыцарь, которому он сказал, что совесть выше и чести, и закона, почему он заговорил именно с ним? Сколько лет прошло! Почему ему до сих пор больно вспоминать, чем все закончилось? Кэртианца давным-давно нет на свете, а Одинокий все ищет для него слова и доводы, ищет и не находит. И все равно случившееся тогда отобрало у раттонов несколько веков. Для Ожерелья — миг, для Кэртианы — жизнь восьми или десяти поколений. Жаль только, что тот, кто подарил своему миру четыреста лет свободы, не дождался ни благодарности, ни понимания…
Толпившиеся на улице горожане расступились, пропуская красивого всадника на породистой вороной кобыле, и Одинокий невольно залюбовался. Человек был счастлив, как может быть счастлив лишь… человек, живущий единым, сверкающим мигом. Он любил и был любим — Одинокий понял это сразу. Захваченный волной чужой радости, странник не сразу почуял приглушенную ненависть. За влюбленным следили. Кто? Соперник? Муж? Или эта злоба не имеет ничего общего с чужим счастьем? Похоже на то, уж больно она холодна и расчетлива.
Страж Заката пожал плечами, мысленно пожелав неведомому всаднику избежать удара в спину, и сразу же забыл и о нем, и о его враге. Этот вечер принадлежал ему, и он хотел провести его так, словно сам был плотью от плоти этого мира.