— Главное, что вы теперь один из нас, так ведь? (Опять этот полувзлет бровей, вслед за которым чуть поджимаются губы).
Все это мелькнуло в долю секунды, Клубин и досказать не успел. Причем, не серией вспышек, а новым ровным видением — частью одного и того же озарения.
Карлсен кивнул, сознавая, что лицо выдает нерешительность.
— Есть перемены в ощущениях? — осведомился Клубин.
— Чувствую себя как-то странно. Будто проглотил что-то… живое.
— А так оно и есть. (В глазах заиграли смешливые бесики Джесса Балински).
Удивительно, насколько четко ухватывались эти мимические уловки — словно он, Карлсен, превратился в блестящего театрального критика, настолько сведущего, что может анализировать каждый жест.
Пронизывающие глаза (Иво Йенсена) впились, выведывая подноготную. Карлсен, чутко отрегировав, специально затуманил свои ментальные импульсы. До событий в Хешмаре это было бы невозможно: мысли неизбежно обнажились бы до самой глубины. При теперешнем же уровне самоконтроля прежнее «я» управлялось, как марионетка. Прав был К-10. Несколько секунд, и Клубин потерял интерес к зондированию недоумка-землянина. Впрочем, и такое пренебрежение не нарушило народившейся приязни к гребису.
Карлсен поднял деланно-растерянный взгляд.
— Как же теперь… муж? — (реакция Крайски его, откровено говоря, не заботила, просто надо было как-то сместить фокус разговора).
— Да ничего, поймет, — улыбка приподняла уголки сжатых губ.
— Увидеться бы как-то, объяснить…
— Вовсе не обязательно, — быстро, не сказать поспешно, отрезал тот. — Вам скоро отбывать, а столько еще надо успеть. Хотите осмотреть всю Гавунду?
— Разумеется.
Серые глаза Клубина пронизывающе впились.
— Прежде всего, есть ли какие ко мне пожелания?
Вот она, ловушка.
Нет лучше способа выведать у человека то, что он пытается скрыть. Карлсен и сам иной раз прибегал к такой уловке, допрашивая заключенных. Что ж, если и «попадаться», то с выгодой в свою сторону.
— Да, есть кое-что. Вы всегда так выглядите?
Самообладание Клубина было безупречным.
— Нет. Вам я предстаю в человеческом облике, именно потому, что так проще общаться.
— А так, вообще, можете его менять?
— Безусловно. — Сталисто серые глаза стали вдруг пронзительно-синими, и тут же зелеными, и тут же красными — все так быстро, что не было даже времени удивиться. Миг, и снова уже серые. Клубин вытянул правую руку: слева на ладони вырос еще один большой палец.
— Вам бы его, для игры на шестиструнной гитаре, — игривым голосом сказал Клубин. — Постепенно палец исчез, как сдувшийся шарик. — А это вот для семейной вечеринки, детишек попугать.