— Доброе утро, К-17. Вот он, человек, о котором я тебе сообщала. Его имя Доктор Карлсен.
К-17, как и К-97, улыбнулся с той же редкостной, видимо типичной для каджека, обаятельностью. Тепло рукопожатия контрастировало с ледяной холодностью пальцев (ассоциация почему-то с пригоршней сырой осенней листвы).
— Вы доктор философии? — спросил каджек словами (вот это да!), английские фразы произнося с забавной точностью иностранца, прилежно окончившего языковые курсы.
— Скорее медицины: я психолог.
— А-а, — протянул тот с чуть заметным разочарованием.
— Это вы спроектировали этот комплекс?
— О нет. Это мой прадед. Я К-17 пятый. Просто нам удобнее значиться под прежним именем.
— Я вас покину, — вмешалась Ригмар. — У меня встреча Массары. К-17 с удовольствием тебе поотвечает.
— Благодарю.
Перспектива насытить наконец свое любопытство вызывала волнение. Так голодный радуется подносу с обильной трапезой. Остаться наедине с К-17 тоже неплохо: к Ригмар за это время он успел уже проникнуться, но все равно подспудно чувствовалось, что ей с ним скучновато.
— Хорошо, — сказал К-17, когда женщина удалилась. — Побеседовать с человеком для меня неожиданное удовольствие.
— Вы бывали на Земле?
— Нет. К сожалению, лицом не вышел: неизбежно бы привлек у вас внимание, — сказал каджек без намека на шутливость.
— Но существует же обмен телами.
Глаза у К-17 подернулись пленкой (похоже, выражение иронии или усмешки).
— Мы, каджеки, крайне консервативны. — Он вернулся к телепатии, человеческий язык считая, видимо, затяжным и нудным.
Ментальный контакт был исключительно ярким, отчетливым. — Для нас пользовать чужие тела надо сказать, на редкость зазорно. — Лицо его вновь преобразилось восхитительной улыбкой.
— Ну, а теперь любые ваши вопросы.
Несмотря на неуемное любопытство, приступить к расспросам оказалось не так-то легко.
— Вы не могли бы рассказать что-нибудь о каджеках?
— Мы происходим с десятой планеты в системе Эпсилон, единственной наделенной жизнью. Эпсилон, как вам известно, двойная звезда, потому у нас страсть к абстракциям.
— Почему? — сморгнул, не понимая, Карлсен.
— А-а, вы же не знаете, что двойные звезды в своих планетарных системах подвергают все живое колоссальному напряжению: постоянные перемены в гравитационном поле сказываются на жизни дезориентирующе. Мы реагируем тем, что ищем чего-то неизменного, вроде мира математики и науки. Религии у вас на Земле основаны на том же принципе.
— Религия и наука в вашем понимании одно и то же?
К-17 посмотрел несколько удивленно.
— А как же. Безусловно, одно и то же.