Проворочавшись с боку на бок до вторых петухов и не найдя удовлетворительного ответа на мучившие его вопросы, Арсений наконец уснул, мудро решив, что лучше всего посмотреть, как события будут развиваться завтра, и уж тогда действовать в зависимости от обстоятельств.
На другой день княжна хотя и вышла к обеду, вид у нее был явно удрученный, она почти не поднимала глаз и в продолжение всей трапезы не обронила ни слова. Только когда вставали из-за стола, Арсению удалось перехватить ее взгляд. В нем он прочел такую тоску, что сразу отбросил свои предположения о какой-то обиде или о непостоянстве характера Софьи и понял, что здесь нечто совсем иное. Мысль о том, что завтра он уедет, так и не узнав этой тайны, придала ему смелости, и он, едва князь и княгиня вышли из трапезной, почти заступил дорогу княжне и спросил тихо:
– Что ты невесела, княжна? Намедни светила нам, как солнышко, а ныне сердце болит, на тебя глядя. Уж не я ли тому причиной?
– Может, и ты, только нет в том твоей вины и тебя попрекнуть мне нечем. А больше ни о чем не спрашивай, – так же тихо ответила Софья и быстро прошла в двери.
Она не могла сказать Арсению, что князь Иван Мстиславич в первый же вечер заметил взгляды, которыми они обменивались, и хорошо понял, к чему они ведут. Наутро он вызвал дочь к себе и, сурово отчитав, приказал ей настрого, чтобы она «дурь из головы выбросила» и держалась от Арсения подальше.
– Этот татарин тебе не пара, – в заключение сказал он, – а ежели так, нечего ему и голову крутить! Коли еще что замечу, велю, покуда он здесь, запереть тебя наверху, в светелке.
В этот день Арсений больше не видел Софью. Наутро княжич Михаил, сопровождаемый множеством челяди и обозом с вещами и снедью, тронулся в дальний путь. С ним уезжал и Арсений, решивший проводить друга до города Козельска. Впрочем, тут кроме побуждений дружбы, им руководил и некий тайный расчет: возвращаясь, он должен был снова проезжать через Карачев, и это не только давало ему повод, но почти обязывало посетить князя Ивана Мстиславича и передать ему новости и последний привет от сына. И кто знает, может быть, при этом удастся еще раз увидеть княжну и даже поговорить с нею.
Во время общего прощания во дворе он улучил удобную минуту и сказал ей:
– Я всегда буду помнить о тебе, княжна. И если позволишь, чаю еще с тобой свидеться.
– Нешто в моей воле это позволить, – еле слышно ответила Софья. Она хотела добавить еще что-то, но, увидев, что к ним направляется Иван Мстиславич, замолкла и отвернулась.
Пять дней спустя Арсений снова был в Карачеве. Князь Хотет принял его довольно сухо, заночевать, – хотя дело близилось к вечеру, – не предложил, и Арсений, не повидав княжну и ничего о ней не сведав, отправился домой, в Карачеевку.