– И ведь все равно он мне не выдаст этот меч, – пробормотал тоскливо. – Грязная работа – некроманту. Меч – магу дороги. Как всегда. Все по справедливости.
Он снова приложился к бутылке. Я вскинула посох. Маленькая молния из навершия ударила одновременно с громом над нашими головами. Бутылка раскололась, и наливка хлынула на черные штаны некроманта.
Через секунду он был уже на ногах. Я тоже вскочила, держа посох на изготовку.
– Ты меня оскорбил, – сказала я, дождавшись, пока утихнет гром.
Черные глаза его сузились в щелочки.
– Никогда я не презирала тебя за то, что ты некромант. Ты меня предавал, подставлял – это было. Никогда я не сваливала на тебя грязную работу. Не ври!
Вода лилась по его белым волосам, по лицу, по одежде. Целую секунду я была уверена, что сейчас он на меня кинется, – и не знала, отобьюсь или нет. Молнии лупили без перерыва, вдруг одна из них с треском воткнулась в дерево на другом конце поляны, в двадцати шагах от нас. Показалось, что весь лес горит – так взревело пламя.
Максимилиан отступил на шаг. Его лицо, по-другому освещенное, казалось высеченным из желтоватого мрамора.
– Ты слишком много на себя берешь, – сказал он холодно. – Потом посчитаемся.
Он повернулся ко мне спиной и, освещенный древесным костром, зашагал к кургану. У меня засосало в животе – не предчувствие даже, а целая уверенность, что так делать нельзя, ничего не получится и будет только хуже.
– Макс! Погоди!
Не оборачиваясь, он поманил меня рукой:
– Подойди. Ведь это ты должна просить у него меч.
– Я?
– Или ты не хочешь вернуть Оберона?
Вокруг каменного дерева прыгали черные тени. Казалось, корни шевелятся, извиваются, то ли пытаясь выбраться из груды валунов, то ли, наоборот, поглубже в нее забираясь. Максимилиан остановился перед курганом. Поднял руки. Его длинные пальцы изогнулись, как когти.
Только теперь мне стало по-настоящему страшно. Удары грома отдалились, будто утонули в вате. Дерево пылало, от него занимался подлесок. Капли дождя шипели и испарялись, длинная тень Максимилиана дрожала на кургане – она жила самостоятельной жизнью, эта тень. Лес наполнился костяным скрежетом, деревья сделались похожи на скелеты, озноб продрал меня по спине – а некромант сложно шевелил пальцами, будто играя на отвратительном музыкальном инструменте.
Земля дрогнула. У Максимилиана на секунду подогнулись колени, но он продолжал свое черное дело. Курган заходил ходуном, задергались каменные корни и вдруг рассыпались мелкой крошкой. Каменное дерево опрокинулось, разваливаясь на части, ужасно треща, и грохот его падения сливался с громом над нашими головами.