Леся пошевелилась и открыла глаза. Увидев Григория, счастливо улыбнулась, и Коляде снова стало немного стыдно. Но вспомнил суровый взгляд Луганского и его категорический приказ не возвращаться с пустыми руками: погладил Лесю по оголившемуся плечу и нежно поцеловал в щечку.
– Гуд монинг, радость моя, – щегольнул знанием английского, хотя этим, пожалуй, и исчерпывался его словарный запас. – Как спала, золотко?
Девушка смотрела выжидательно, и Григорий, пересилив себя, добавил:
– Моя любимая…
Леся сразу вспыхнула и как бы засветилась вся, а Григорий подумал: вся эта сцена не стоит и ломаного гроша. И все же, должен сыграть свою роль до конца. Помрачнел, сдвинул брови, изображая волнение и даже душевную боль: все это не могло пройти мимо внимания Леси, и она с тревогой спросила:
– Что с тобой, милый?
Григорий поморщился, но ничего не ответил. Однако Леся не отступила:
– Что тебя мучит?
– А-а… – чуть ли не простонал, – маленькие неприятности.
– Я хочу знать о тебе все.
«А фигу с маслом… – хохотнул в душе Коляда и в самом деле скрутил под подушкой фигу. – Так я перед тобой и открылся…»
– Влип в одну историю, – начал неопределенно, – и не знаю, как выпутаться.
– Расскажи.
Григорий подумал: хочешь – не хочешь, а придется хоть немного приоткрыть карты. От Лижина до Ребровицы – раз плюнуть, час езды, и Леся все равно узнает об их делах: когда почистят вагоны или контейнеры. Следует повязать и ее, чтобы не навела милицию на его след. Хотя таких, как он, в Киеве тысячи, а глупенькая девчушка до сих пор думает, что он из Ребровицы. Пусть думает, да и вообще было бы классно, если бы менты заподозрили местных ребровицких парней.
– Такое дело, – начал неуверенно, – решили наши ребровицкие хлопцы побаловаться на железной дороге. То есть сделать ревизию в вагонах: что везут и куда… А я с ними повязан.
Девушка сразу поняла – что к чему.
– Нет, – возразила, – ни в коем случае. Сядешь. А я этого не хочу.
– И я почему-то не хочу, – усмехнулся Коляда. – Но они меня к стенке приперли. Понимаешь, работать в потребкооперации и не запачкаться ну, никак невозможно. И я у них на крючке. Хоть там, хоть тут, а сгорю ярким пламенем.
– Нет никакого выхода?
– Не вижу.
– А ты повинись, – посоветовала Леся, – ведь чистосердечное раскаяние…
– Так лишь проклятые менты твердят. Чтобы мы, лопухи, уши развешивали.
– Может, и так, – согласилась Леся, – и все же…
– С вагонами может и обойтись, – оптимистически заявил Коляда. – Не пойман – не вор.
– Но ведь опасно.
– Конечно, однако нет выхода, – Григорий придвинулся к девушке, потрепал ее по щеке и продолжил: – Хотя… Может, ты согласишься…