Упомянутый Микулов, высоченный статный мужчина лет около тридцати пяти, в идеально пригнанном по атлетической фигуре дорогом костюме, согласно качнул головой, но ничего не сказал.
– А недавно мне позвонил лично Борис Александрович и сказал, что он недоволен работой службы.
Вот тут на лице Микулова, гладком, упитанном, невозмутимом, впервые проклюнулось что-то похожее на эмоцию.
Более того, эта эмоция, по всей видимости, была – смятение. Сдержанное, отретушированное самообладанием и выдержкой, но, тем не менее – смятение.
– Лично? – переспросил он.
– Да, сам Борис Александрович.
– Ничего себе!
– Да я и сам не мог полчаса после разговора с ним отдышаться. Хотя говорил-то он коротко и спокойно.
– И он сказал о Комедианте?
– Нет, но он сказал, что если служба работает таким недопустимым образом, то надо менять ее руководство. Кардинально.
– А состав? – после паузы спросил Микулов. – И состав менять?
– Да, кое-кого придется вычистить. Обновить. Тех, кто наиболее явно засветился в некомпетентном проведении последней операции. Да… – мужчина нервно затянулся и, выпустив несколько колец дыма, продолжил: – У меня есть кандидатура шефа второго отдела. Да ты садись, Микулов, – произнес он, увидев, что у вытянувшегося перед ним парня дрогнули колени, – сам понимаешь, в ногах правды нет. Одна кривда, да и та только у кавалеристов. – Он улыбнулся своей немудреной сомнительной шутке, а потом снова переключился на серьезный, пронизанный внутренним напряжением тон: – Серьезный человек. Очень серьезный. Таких спецов в России, прямо скажем, немного. Правда, парень сейчас не в лучшей форме. Придется его, пользуясь языком гэбистов, немножко разработать, а только потом понемногу начинать вводить в курс дела и будущей работы.
– То есть как… он не из наших, Евгений Ильич?
– Нет, – на лице Евгения Ильича промелькнула мина откровенного презрения. – Не из ваших.
– Кто такой?
– В данный момент он пребывает в статусе пациента психиатрической клиники.
На лице Микулова расплылось, как жирное пятно на девственно белой скатерти, недоумение.
– То есть – психиатрической клиники?
– А вот так, – ответил Евгений Ильич. – Это я его туда упек. Да ты что, никак слышал от ребят? Пусть немножко полечится, такими кадрами нельзя запросто разбрасываться. Да и хорошая проверка на вшивость, эта психиатрическая клиника. Когда-нибудь, скажем, вот ты вызовешь у меня сомнения в твоей профпригодности – пристрою в «дурку». Там мигом раскусят, кто таков и с чем тебя кушать.
– Разговор-то не обо мне, а о вашем старом знакомом, – с неудовольствием проговорил Микулов.