– Марни!
Следующая изгородь оказалась самой высокой из всех, что нам встречались. И как это иногда бывает, словно в мгновенной вспышке я вдруг увидела растущие вдоль ручья ивы. Достаточно ли там места, чтобы приземлиться, я не знала. Позади меня опять закричал Марк, но мы уже прыгнули.
Еще на лету я поняла, что случилось худшее. Другой берег, песчаный и каменистый, был на добрых четыре фута ниже, и, изгибаясь, заканчивался стеной деревьев. Фьюри тоже увидел опасность и попытался остановиться; он бы приземлился на вес четыре ноги, но разность в высоте помешала; он опустился на передние ноги и перевернулся через голову; меня бросило вверх, и, падая, я увидела, что Марк летит кувырком вслед за мной.
Едва не угодив в воду, я упала на кроны плакучих ив, стукнувшись головой, но гибкие ветки и шляпа смягчили удар. Я только не могла вздохнуть, а это поначалу было самым неприятным. Потом я услышала чей-то визг. С трудом цепляясь за ветки, я повернулась и села. Марка нигде не видно. Его лошадь, целая и невредимая, отряхивалась, стоя по колено в ручье. Фьюри все так же лежал на земле. И визг, невыносимый визг исходил от него!
Фьюри пытался встать на ноги. Он бился и дергался, чтобы подняться, но не мог. Я вскочила и тут же снова упала, опять встала и, шатаясь, проковыляла к нему. И тут я увидела Марка. Он лежал неподвижно. Я бросилась к Фьюри. Глаза его бешено вращались, изо рта клочьями валила пена; и тут я увидела его переднюю ногу. Что-то белое торчало сквозь кожу.
Я подошла к нему, встала на колени рядом и попробовала отстегнуть уздечку. Он хватал меня ртом, словно в агонии, и я вспомнила ту собаку, которую сбили в Плимуте, ту дворняжку, которая разорвала зубами мне рукав. Кое-как мне удалось отстегнуть уздечку; я плакала, рыдала громко, взахлеб, будто от нестерпимой боли. Оглянувшись, я увидела, что Марк по-прежнему недвижим. Он лежал лицом вниз, почти утонув в грязи. Я снова поднялась на ноги и, глядя на них, почувствовала, как меня разрывает надвое, как меня тянет в разные стороны. Если бы только Фьюри перестал так ужасно, так жалобно визжать! Марк, наверное, мертв; а Фьюри жив, и он во мне нуждается. Если бы я могла подержать его голову, как-то успокоить, пока не придет помощь! Марку я уже не нужна, Марк умер. О, Боже, помоги мне; помоги мне утешить моего старого друга. Я опустилась на колени и поползла к Марку…
Он был жив. Грязь залепила рот и половину лица. Я разорвала его шарф и принялась выковыривать грязь у него изо рта. Он не мог дышать и почти задохнулся, потому что грязь забилась даже в нос.