– Он орден Мужества на Кавказе заслужил, – Анфиса гордо выпрямилась, точно этот самый орден украсил ее пышную грудь. – А откуда у тебя такие сведения? Ну, что он вернется ко мне?
– Будь спокойна, из самого надежного источника. От моего мужа.
– От Вадика? Но…
– Он психологию таких, как Лесоповалов, сечет лучше всякого доктора Фрейда. Он сам такой, Анфис.
– Он не такой, – Анфиса покачала головой, – твой Вадик совсем другой.
– Пусть будет по-твоему, кто спорит. Так где мы будем обедать и чем? На воздухе у мангала шашлыком?
– Шашлыков сегодня не дождешься. Французы уехали. А для нас, оставшихся, они мангал зажигать не будут. Поедем в город, а?
– Я, между прочим, только что из города, с вокзала.
– Да, я как-то об этом не подумала, прости.
– Нет, – заторопилась Катя, – давай махнем, что тут сидеть? Окрестности ты мне потом покажешь, вечерком. Только мне надо душ с дороги принять и переодеться.
На пороге ванной она оглянулась.
– Знаешь, Анфис, а тут что-то стряслось.
– Где?
– Здесь, в Двуреченске. И это выглядит как-то не того. Зловеще.
И Катя коротко рассказала об увиденном на дороге «под радугой».
Анфиса слушала рассеянно.
– Может, дезертира вооруженного ищут, – предположила Катя, – или кто-то из тюрьмы сбежал. Хотя нет, не похоже.
После душа она почувствовала себя бодрой и отдохнувшей. И тревожные мысли как-то сошли на нет. Они с Анфисой спустились на первый этаж.
Холл – просторный, пустой, выглядел сумрачным даже в этот солнечный день. Мебель была новенькой – кожаные кресла и диваны. В кресле перед холодным камином из красного кирпича Катя увидела молодую женщину. Она обернулась на шум их шагов.
– Ида, чао, – окликнула ее Анфиса. – Вот познакомься, это Катя, моя лучшая подруга, она приехала сегодня ко мне.
Ида протянула Кате изящную руку. Она вся была изящной – стройная шатенка небольшого роста. Блестящие волосы до плеч тщательно подвиты и уложены феном. Лицо ее было слегка удлиненным – тонкое с правильными чертами. Она была искусно подкрашена. На белом матовом лице рдели губы, ярко обозначенные красной помадой. Макияж казался излишне пафосным и нарочитым. Ида (позже Катя узнала и ее фамилию – Шилова) всем своим обликом явно пыталась стилизоваться под кого-то. На ней был черный кашемировый свитер и черные брюки клеш, но выглядело на ней все это – вот странность – почти как вечернее платье. Позже Катя поняла, кого ей напоминает эта женщина – вычурных голливудских красоток 40-х годов. Весь ее вид выпадал из общего расслабляющего, располагающего к отдыху антуража «Валдайских далей» и одновременно неудержимо привлекал к себе взор. Катя поймала себя на мысли, что от этой «ряженой» у нее невольно поднимается настроение, как будто она только что посмотрела классное старое черно-белое кино.