Тяжелая, покрытая бисером ткань соскользнула, обнажив ее высокую грудь.
Николас жадно вглядывался в это совершенное творение природы. Казалось, у него недостает решимости прикоснуться к белоснежной коже Элис.
– Ты воплощение красоты. Неужели ты действительно существуешь? – Она понимала, что он не ждет от нее ответа. – Это пламя волос, белизна кожи!
Паллиадис провел кончиками пальцев по ее вздымавшимся грудям, пробуя на ощупь их нежную шелковистость.
Это прикосновение вывело Элис из состояния оцепенения. Она вздрогнула и отшатнулась от него.
– Боже, я испугал тебя! – Паллиадис еще крепче обнял ее. – Нет, нет, я не сделаю тебе больно. Тебе нечего бояться. – Его лицо омрачилось. – Кто-то плохо обращался с тобой? В этом дело?
Широко раскрыв глаза, сам не понимая, что с ней происходит в данную минуту, Элис могла лишь в смятении смотреть на него.
– Э, – начала она, – я…
Она не договорила.
– Нет, нет, это невозможно! Ничего подобного не могло произойти: ты выглядишь слишком невинно. – Он наклонил голову. Его теплый рот коснулся ее губ и прочертил влажную линию от щеки до подбородка и вновь назад, стремясь разомкнуть ее губы. – Мне бы не хотелось думать о чем-либо подобном, – прошептал он. – Это все испортило бы.
Элис видела прямо перед собой длинные ресницы Николаса, морщинки в уголках его глаз, завитки курчавых черных волос на лбу. Она почувствовала, как его тело затрепетало, когда он наконец проник языком между ее губ, запечатлевая столь сладостный и страстный поцелуй, что ее холодное сопротивление было окончательно сломлено.
Она закрыла глаза, с легким трепетом предвкушения отдаваясь своим ощущениям. Однако Николас внезапно огпрянул от нее. Нащупав «молнию» на платье, он резко дернул ее вниз.
– Теперь я желаю убедиться, так же ли совершенно в тебе все остальное.
Тяжелое вечернее платье скользнуло вниз и упало на ковер у ее ног. Элис неожиданно оказалась в одном прозрачном нижнем белье, чулках и зеленых атласных туфельках. Груди и плечи были едва прикрыты ниспадающими прядями рыжих волос.
Элис услышала, как он судорожно набрал воздух в легкие.
– Боже мой, до чего же ты прекрасна!
Элис качнулась к нему, охваченная странным физическим возбуждением, которое буквально сводило ее с ума. Неожиданно пробудившаяся чувственность пугала ее саму, наполняя тело болезненным томлением, требующим удовлетворения.
– Тебе не стоило слишком много пить, правда? – прошептал он.
Пить? Да, действительно, комната плыла перед ее глазами. Но она не была пьяна, с ней происходило что-то странное. Сильнейший трепет, который был ей неведом прежде, полностью овладел ее телом. Она не смущалась своей наготы перед этим незнакомым мужчиной, что само по себе уже было достойно изумления.