Отвернувшись от нее, он подошел к Пану, брезгливо смотревшему на истерзанную девушку.
– Скажи своим парням, чтобы больше не били ее, – Гизо кивнул в сторону Прохоровой, – чтоб зажило все, пока я везу ее. Осман нам хорошие деньги даст.
– Она точно не вернется назад? – прищурившись, испытующе посмотрел на него Пан.
– Не волнуйся. От Османа еще никто не убегал. Лет десять поработает, а там сдохнет или старухой станет. Я видел одну, которую Осман отпустил от себя. Она только объедки в мусорных бачках собирать могла.
Ее без сознания утащили обратно в гараж.
На следующий день рано утром двое «быков» Пана заломили Прохоровой руки, и Гизо сделал ей какой-то укол. Лена снова отключилась.
Когда она пришла в себя, то не могла понять, где находится. Ее окружала темнота и теснота. Кружилась голова. По тому, как ее трясло, Лена поняла, что она движется.
В нос бил прелый запах. Так продолжалось довольно долго. Наконец машина остановилась и ее извлекли из багажника.
Совершенно незнакомые мужчины славянской наружности поставили ее на ноги.
– Если хочешь в туалет – давай! – услышала она.
– Можно в кусты? – робко попросила она.
– Ни фига! Потом лови тебя полночи! Сходи за машиной. Утюг, следи, чтоб эта падла не сбежала, Гизо нам этого не простит!
На небольшой проселочной дороге, где остановился привезший Прохорову видавший виды «жигуленок», не было ни души, не считая двух бандитов.
Тот, кому поручено было следить за тем, чтобы Лена не вздумала убежать, стоял в метре от нее и внимательно наблюдал за ней. Едва она закончила свое дело, Утюг поднял ее и бросил животом на капот. Лена сразу поняла, что за этим последует.
– Эй! – окликнул его второй, – Гизо просил, чтобы не портили товар.
– Ничего с ней не будет. Разом больше – разом меньше! – убежденно ответил Утюг, приступая к задуманному.
Елена не сопротивлялась насилию. У нее на это не было не физических, ни моральных сил.
– Отпустите меня, – жалобно попросила она его, когда он закончил.
– Экая ты дура! – в голосе бандита не было злости или жестокости. Только удивление. – Мы тебя через всю страну протащили и сейчас отпустим? – Утюг разговаривал с Прохоровой, как с непонятливым маленьким ребенком.
Надежды на то, что ее отпустят, конечно, у Елены не было никакой. Просьба сама сорвалась с ее губ. И все же, получив отказ, она разревелась.
Страшно хотелось пить. Прохорова сказала о том старшему. Худощавый мужчина молча полез в салон и вытащил двухлитровую бутылку с минералкой. Лена торопливо открутила пробку и жадно принялась глотать колющую горло воду. Желудок тут же скрутило, и ее вырвало.