Как тут не подумать о рядовом Сычове, которого на службе стране другие, тоже ей служащие, поистязали так, что он лишился ног? Путинское государство в упор не увидело виновных. То есть виноват-де наследственный тромбофлебит: ишь ведь какую вдруг дал вспышку — враз пришлось парню ноги ампутировать.
И уже не удивишься, казалось бы, потрясающему чувству безнаказанности, с каким серый мужичок в фильме, снятом западными кинооператорами, рассказывает, как «знакомые» напали на семью, купившую в их деревне дом: семья перебралась из Средней Азии. Тип без какого-либо волнения говорит: «Наши побили их. Потом они встали, а кто-то не встаёт. Поглядели — старуха. Голова у неё проломлена, яма на голове. Стали в этом месте за волосы тянуть, выправлять, чтобы яму видать не было. Кровь очень липкая, пальцы клеит».
Бить, так до крови! — тверда во мнении простота, у которой кулаки в особенности чешутся оттого, что редко попадают под суд те, кто избивает, а то и забивает до смерти чернокожих иностранцев, людей «кавказской внешности», людей с восточными чертами лица. Ну не удаётся и всё тут найти виновных! А если когда-никогда кого-то и возьмут, суд отнесётся к ним по-свойски мягко, как в случае с убийством девятилетней таджикской девочки.
Крепчающий смрадец ксенофобии, нераскрываемых убийств смешивается с душком радиоактивных отбросов. Путин и Дума сделали Россию единственной в мире страной, за плату ввозящей отходы ядерной энергетики. В Германии огромные толпы молодёжи, прорываясь на железнодорожные пути, протестуют против провоза (всего лишь провоза!) радиоактивного груза по стране. А груз — это то, что осталось от работы не чьих-то, а своих, германских электростанций. В России же составы с чужим дерьмом мало кому причиняют беспокойство. О них просто не думают. Меж тем только три процента ввозимого может быть переработано, остальное ложится в землю, распределяемое по населённой территории. К примеру, весьма годным для захоронений признан Краснодарский край, где, к слову, некогда был снят бодряческий кинофильм «Кубанские казаки».
Напрашивается сравнение, которое затрагивает ещё и этическую сторону вопроса. Вообразим многоэтажный жилой дом, где, допустим, нельзя стало, пардон, кое-что отправлять в канализацию. И тогда жильцы одной просторной квартиры предложили остальным выход за определённую сумму. Несите, мол, к нам аккуратно упакованное, мы будем складировать, у нас места хватит. Соседей это вполне удовлетворило — но какое чувство вызывают у них живущие в уникальной квартире? Смешанное! Люди воспитанные, к тому же заинтересованные, его не покажут. Но что без чувства не обходится, постигнут даже те, кого Глеб Успенский назвал наделёнными «непостижимою умственною неповоротливостию».