О злобе как пьяных, так и трезвых говорит и Шаляпин в упомянутой книге: «Я знал, что в Суконной слободе всех бьют — и больших, и маленьких; всегда бьют — и утром, и вечером. Побои — нечто узаконенное, неизбежное». Вот они какие — Богом-то убитые простецы.
Их охотку находить, кто беззащитнее, превосходно показал Чехов в рассказе «Гусев», напечатанном в 1890 году. Смертельно больного солдата, служившего на Сахалине, отправили на родину пароходом, которому предстоит долгое плавание через моря и океаны. В судовом лазарете солдат Гусев рассказывает о службе другому больному, Павлу Иванычу: «бит был, дай бог память, не больше одного раза…
— За что?
— За драку. У меня рука тяжёлая, Павел Иваныч. Вошли к нам во двор четыре манзы; дрова носили, что ли — не помню. Ну, мне скучно стало, я им того, бока помял, у одного проклятого из носа кровь пошла… Поручик увидел в окошко, осерчал и дал мне по уху.
— Глупый, жалкий ты человек… — шепчет Павел Иваныч. — Ничего ты не понимаешь».
(Манзы: нивхи, коренные жители Сахалина. Прим. моё — И.Г.)
Чехов заостряет внимание на поступке солдата, вкладывая вопрос в уста Павла Иваныча:
«— А за что ты четырёх манз побил? — спрашивает он, немного погодя.
— Так. Во двор вошли, я и побил».
Вошли не от нечего делать — принесли дрова. При всей своей простоте Гусев понимал для себя главное: перед ним оказались те, кто защититься не посмеет, не сумеет и пожаловаться. «Скучно» — упустить такой случай… Потребность унижать, причинять боль неотторжимо укоренена в цельной натуре. Незадолго до смерти больной видит около парохода лодку, в ней сидит китаец и ест палочками рис. «Вот этого жирного по шее бы смазать…» — думает Гусев, глядя на толстого китайца и зевая.
Тип в основных своих чертах безошибочно узнаваем, со времён Чехова он заметно размножился, а паче того, развился так, что в путинской России ему мало — смазать незащищённого по шее, помять ему бока. Сегодняшний Гусев, послуживший в Чечне, может при желании такое рассказать об обращении с гражданским населением — куда там предку с его «тяжёлой рукой»! И офицер ныне сам и прикажет пытать безоружных жителей, добивать замученных выстрелом или ножом.
Разве ж забудется эпизодец начала 2000 года, когда Путин в разгар развязанной им войны прилетел в Гудермес с запасом ножей и награждал ими военных… Глава государства, вручающий солдату нож, — ухмылка Смердякова в ответ на слова, какие мог бы обратить к нему представитель известного круга: «От тебя трупами смердит!» — «А кому и не смердит вовсе», — скажет, наклонив голову и блудливо взглядывая исподлобья, не то чтобы Смердяков, а Смердячок нашего сегодня. И примется за пустословие об укреплении государства, о верховенстве закона, о защите граждан.