— Танго белого мотылька… — несся из магнитофона медовый голос товарища Меладзе, а Барин хрипло ему подпевал:
— Возле водочного ларька! — выл Кузьмич, разливая теплое сорокаградусное пойло по пластиковым стаканам. — Налетай, братья! В добрый путь! Но покинуть Дно оказалось не так-то легко.
— Ты что, лесная охрана, совсем охуел?! — заорал кондуктор “подкидыша”, как только Крейзи сунул ему вместо билетов выписанные Остроумовым “путевые листы”. — Это что за хуйня?
— Ну… — от такого подхода Крейзи поначалу опешил. — Это маршрутные листы, дающие общественной лесной инспекции право …
— Иди-ка ты на хуй! — пуще прежнего взбеленился кондуктор. — Какое такое право? Смотри сюда, это что за печать?
— Это печать Полистовского заповедника! — резко ответил Крейзи, постепенно все более раздражаясь. — А вон та, сбоку, печать Комитета по Лесу! И не надо на меня…
— А должна быть печать Министерства Путей Сообщения! — брызжа слюной, перебил Крейзи кондуктор. — Или хотя бы Октябрьской Железной Дороги! На кой хуй мне твой заповедник? Лесоводы нам не указ!
— Так ведь… — начал было Крейзи, но кондуктор был неумолим:
— Все равно не пущу!
Пришлось нам пойти на компромисс: собрать для кондуктора небольшую мзду, за которую он пустил нашу банду (в составе двадцати двух человек) временно ехать в углу вагона и в двух тамбурах. Открыв двери нараспашку, мы с братьями наблюдали, как проносятся мимо заболоченные леса, изредка сменяющиеся унылой панорамой полуразрушенных кирпичных домов и покосившихся от времени сараев. Встречный ветер нес запах болот, к которому иногда добавлялся стойкий привкус солярочной гари — когда ветер менялся и на нас падал шлейф дыма от тянущего “подкидыш” локомотива.
Стремительно вечерело, так что когда мы прибыли в Сущево, небо уже успело сменить свой цвет: из ослепительно-синего стало сначала бледно-розовым, а затем лиловым. Августовские сумерки недолги, так что когда припозднившийся автобус принял нас на борт и направился в Цевло, вокруг уже царила глухая ночь.
Прилипнув к стеклам, мы силились хоть что-нибудь разглядеть в окружающей тьме, но напрасно. Лишь мелькнули вдали огни железнодорожного переезда, да пару раз полыхнули над пустынной трассой фары встречных машин. И больше ничего: над болотами лежал покров темноты, скрывая от нас таинственный город Цевло и его обитателей.
Первый фонарь, который мы увидели на выходе из автобуса, горел над парадной блочной пятиэтажки — дома, где расположен офис дирекции заповедника. Эта квартира находится в угловой парадной на первом этаже и состоит из двух комнат (побольше и поменьше), причем значимую часть большей комнаты занимает принадлежащий директору заповедника огромный Т-образный стол. Возле него стоит металлический сейф и старенький диван, а больше в комнате ничего особенного нет.