- Бога ради простите за столь раннее появление, - смущенно проговорил Юрий Матвеевич.
Весьма представительный господин, он выглядел сегодня растерянным и помятым. Красные глаза и опухшие веки свидетельствовали о паре проведенных без сна ночей. А запыленный костюм - что он проделал большой путь, прежде чем оказался в моей гостиной.
- Что с вами? - не смогла я скрыть изумления, и этим привела Юрия Матвеевича в еще большее смущение.
- Я бы не осмелился потревожить вас в столь ранний час, Екатерина Алексеевна, если бы не тревога за вас... - запинаясь промямлил он.
- Бог с вами, Юрий Матвеевич, - улыбнулась я, - что со мной может случиться?
- Не знаю, - с самым серьезным видом ответил он. - Но, видите ли, дело в том, что известная вам Наталья Синицына не далее как позавчера исчезла из вверенного мне заведения.
- Она сбежала? - вскрикнула я, и всю мою насмешливость как рукой сняло.
- Так точно-с, - еще больше помрачнел Юрий Матвеевич. - И я почел своим долгом предупредить вас о... - он замялся, подыскивая слово.
- Вы думаете, она попытается мне отомстить? - пришла я ему на помощь.
- Не исключено-с.
- Но как это могло произойти? Ее что - не охраняли?
- Никак нет, - в минуты крайнего волнения Юрий Матвеевич переходил на этот солдатский жаргон, хотя в обычном состоянии был милейшим собеседником. - То есть охраняли, но... Я сам не могу понять, как это вышло, - развел он руками и обессиленно опустился в одно из кресел.
***
Рис.3. Юрий Матвеевич, деликатнейший полицейский в момент произнесения его "коронной фразы" - "Никак нет". И глаза стеклянные. А если больше нравится - в момент поглощения "королевского бутерброда".
***
Только теперь я догадалась предложить ему перекусить с дороги, и распорядилась принести нам завтрак.
- И если позволите, я бы желал умыться, - попросил мой нежданный гость и с сомнением посмотрел на свои руки.
- Разумеется.
Пока он занимался туалетом, я переваривала эту более, чем неожиданную информацию. И пыталась понять, чем мне это может грозить.
Не могу сказать, что меня сильно испугала возможность появления в моем доме Люси, но что ни говори - а на ее совести уже был один покойник, при том, что сама она считала убитого своим отцом, так что от этой особы можно было ожидать чего угодно.
"Но как она могла убежать? - недоумевала я, вспоминая надежные запоры и толстые решетки на окнах в месте ее недавнего заточения, - насколько мне известно, это еще не удавалось сделать ни одному преступнику за все время существования хвалынской тюрьмы".
С этим вопросом я и обратилась к Юрию Матвеевичу, как только он вернулся в гостиную и расположился за столом.