Ферхади же отбивал удары умело и с явным удовольствием; но после очередного совета вскинул руки: сдаюсь, мол! - и, спрыгнув с подлокотника, выдернул Мариану из кресла. Молодая жена оцепенела, как зайчонок под носом у пса; кажется, даже сердце замерло в испуге. Ферхади подхватил ее на руки, крутанулся - удаль, что ль, показывал?! - и понес прочь. Вслед молодым летели смех и улюлюканье. Когда кто-то заржал, как призывающий кобылу жеребец, Мариана не выдержала, процедила:
– Убью!
– Не стоит, - рассмеялся Ферхади. - Он завидует, только и всего.
Ногой распахнул дверь, усадил жену на широкую кровать. Спросил вдруг, отсмеявшись:
– А хочешь, я сам его убью? Прямо завтра?
– В качестве свадебного подарка? - съехидничала Мариана.
– Почему бы и нет? - Ферхади присел рядом, приобнял жену за плечи. - Но если ты хочешь другой подарок, только скажи.
Его рука скользнула по шее к волосам. Упала на колени вуаль: Ферхади выдернул державшие ее шпильки. Мариана не шевелилась. Принять волю и власть похитителя, назвать мужем многоженца-ханджара казалось ей выше сил. Но не гордыня ли это? Сказал же светлый отец: такова воля Господня. Смирись, повторяла себе Мариана. Ловкие пальцы расстегивают частые пуговки на платье. Словно невзначай касаются груди. Смирись. Горячие ладони скользят по плечам, сбрасывая одежду. Смирись, такова воля Господня. Платье летит на пол, отброшенное небрежной рукой, безо всякого почтения к его красоте и несусветной ценности. Сыплются под ноги шпильки, щекочут спину наконец-то освобожденные волосы. Жена да прилепится к мужу и станет с мужем одно… ты его жена, он твой муж, такова воля Господня. Смирись.
– Ты дрожишь. Мариана, прекрасная моя, не бойся.
Слишком близко стоят слезы, чтобы отвечать ему сейчас. А жаль.
Ферхади осторожно гладит ее плечи, горячие мужские ладони жгут хуже пламени под котлами Нечистого… не там ли быть тебе, Мариана? Жена не смеет ненавидеть мужа. Ты теперь его, такова воля Господня.
Ох, да скорей бы! Но супруг не торопится. А куда ему торопиться? Сел рядом с нею, откинул упавшую ей на лицо прядь, коснулся губами волос на виске. Провел ладонью по щеке. Муж. Господин. Да чтоб ты сдох! Мариана прикусила губу. Нельзя. Он свою клятву выполнил, теперь ее очередь.
И когда успел рубаху скинуть? Обнял за плечи, развернул, прислоняя спиной к своей груди. Господь всеблагой! Кожа к коже - как в костер швырнули. И в глазах темно.
– Господин! Господин!
В дверь забарабанили так настойчиво, будто в доме пожар или же сонный Ич-Тойвин взяли неведомые враги.
– В чем дело? - рыкнул Ферхади.