Знает ли пресветлый? Он тоже был там, подсказывал, что писать… Он так разбирается в людях, неужто не понимает, чем королевский аббат дышит? Пытался ли помочь, излечить - или ему все равно? Жаль, не спросить…
Какое-то время Анже пытался выдумать встречу с отцом предстоятелем, потом махнул рукой: что толку? Даже не будь он в бегах, не работай под чужой личиной на королевскую тайную службу - пресветлый не имел привычки откровенничать, и вряд ли он изменился. А уж доведись встретить того, кто выдал королю планы церкви, - ох не Анже будет вопросы задавать! Если вообще снизойдут до разговора с ним, а то ведь и так может случиться, что бросят в темницу монастырскую и позабудут. Оно, конечно, не по закону - да ведь законы не для заговорщиков писаны.
Мысль еще раз вызвать видение отца Ипполита и попробовать разобраться, найти, понять, откуда у аббата столь неподобающие светлому отцу чувства, Анже отбросил сразу. Это ж - как в болото вонючее добровольно нырнуть, а то и в выгребную яму. Нет уж. Вот доедет до Корварены, отдаст письмо графу Унгери, расскажет увиденное… забыть не получится, конечно, но хоть в руках держать эту мерзость не придется, и то благо.
От всех этих мыслей Анже торопился, теряя на отдых ровно столько времени, сколько нужно для коней. И поспел в Корварену - на счастье ли, на беду - как раз в тот день, когда граф Унгери перехватил еще одно письмо от заговорщиков. Письмо с картой берега вокруг Себасты, схемой прохода в бухту для тяжелых транспортных судов, планами городских укреплений и подробнейшими сведениями о гарнизоне…
2. Граф Готье Унгери, капитан службы безопасности Таргалы
– С этим змеиным гнездом пора что-то делать, - пробормотал граф Унгери. Два письма лежали перед ним, одно измятое и затертое, другое - только сегодня снятое с голубя. - Проверь, кто писал, - велел он Анже, кивнув на второе. - И дай Господь, чтобы на этот раз я ошибся…
Парень взял лист тонкой бумаги - явно через силу. Прикрыл глаза. Пальцы гладили письмо, а на лице проступали смущение и горечь. Отложил, сказал:
– Пресветлый. Сам писал, сам и отправлял. Только их три было.
– Кого три? - не понял Готье.
– Письма. Три одинаковых. Он не знает, что голубей здесь перехватывают, но через море все-таки…
– Три, - повторил граф. - Три. А мне принесли одно. Значит, это, - ткнул пальцем в карту, - они получат. Ну что ж, по крайней мере, мы знаем, где именно их ждать. Все лучше, чем ничего.
– Я не нужен вам больше, господин граф? - тихо спросил Анже.
Готье, успевший погрузиться в раздумья, поднял на дознатчика тяжелый взгляд. Тот не отвел глаз, но совсем не из показушной силы характера. Парень, похоже, смотрит, не видя, подумал граф: такая усталость на лице, в чуть подрагивающих руках, опущенных плечах.