– Тоже годится. Лишь бы до Ингара дотянуть. - Девушка заправила за ухо непослушную прядь, и Барти вдруг поймал себя на странной мысли: будто и этот ее жест, и ехидное фырканье, и улыбку - то робкую, то озорную - он знает всю свою жизнь.
– Я не дам тебя в обиду, - пообещал рыцарь. Мариана кивнула:
– Я знаю, сэр Барти.
Вдруг так захотелось ткнуться носом в его плечо, замереть так… укрыться от всего плохого. Девушка почувствовала, как заполыхали щеки, и спрятала лицо в ладонях.
– Ну что ты, Мариана? - тихонько спросил Барти.
«Я - всего только свидетель, - вспомнилось вдруг девушке. - Глаза и уши, не более того». Смешно. Ну какой из тебя «просто свидетель», мой прекрасный сэр. Ты слишком добр для роли бесстрастного наблюдателя. И что б я без тебя делала? И… я кое-что обещала тебе.
Девушка подняла голову, прерывисто вздохнула.
Мелькнула трусливая мыслишка: почему бы не оставить все как есть? Он не спрашивает, он слишком деликатен для расспросов. Как чувствует, что ей не то что говорить - вспоминать больно…
Стыдно, Мариана. Ты обещала. Уж кто-кто, я сэр Бартоломью имеет право знать, почему так важно тебе выполнить поручение пресветлого. В конце концов, вы еще даже не в империи, а ты уже вовсю прячешься за его спиной! И разве тебе самой не хочется, чтобы он перестал считать тебя глупой девчонкой, возжелавшей славы и приключений?
Но разве жалость или презрение - лучше?
Мариана стиснула ладони. Не лучше, да. Но…
– Сэр Барти…
Рыцарь глядел на нее с сочувствием и тревогой. Молча глядел. Вот интересно, подумала вдруг Мариана, многие бы из его отряда удержались сейчас от слов, вроде «говорили тебе сидеть дома»?
– Сэр Барти, в Южной Миссии. я обещала вам рассказать, помните?…
– Мариана, если тебе трудно об этом говорить, ты вовсе не должна…
– Я обещала! Или вы считаете меня бесчестной, благородный сэр?
Барти чуть заметно качнул головой:
– Что ж, тогда рассказывай.
– Вы… - Девушка сглотнула. - Вы все сочли меня взбалмошной глупой девчонкой. Понятно, стать членом Ордена - большая честь, парня-то не всякого возьмут, а тут девица пришла требовать… а потом еще и подвига искать понеслась, нет чтоб домой вернуться, раз уж отказали. Глупо, да. Я сама знаю, что глупо.
Барти слушал. Не торопился осуждать или оправдывать - ее или своих товарищей.
– Только мне возвращаться некуда было, - чуть слышно призналась Мариана.
И замолчала.
Барти ждал, но у девушки словно ком встал и горле. Слова не шли; она вдруг остро, до боли пожалела, что все-таки решилась рассказать. Ну и пусть бы дурой считал, так ли это важно?!