Гала потрясенно смотрела на Талию… Кэм сделал те ужасные фотографии… Дино хотел использовать ее…
– Так как? – нетерпеливо спросила Талия. – Мне надо возвращаться на работу, знаете ли.
Гала быстро продиктовала ей свой адрес.
– У меня нет телефона, – добавила она виновато.
– Ничего. Я беру адрес на всякий случай. Может быть, второго случая не будет. Но все равно, удачи вам, Гала-Роза.
Шурша складками юбки и звеня браслетами, она вернулась к своей подруге, и Гала видела, как они стали подниматься по лестнице, покидая кафе и ее жизнь. Наверняка Дино Марлей больше не вспомнит о ней; смешно было мечтать об этом. Ведь она даже не смогла получить ту работу, которую имела у Дебби в Лидзе.
Из Ковент-гардена она дошла до Сохо, и в одном из лабиринтов переулков заметила коричневую дверь магазина с выцветшей надписью на окнах винного бара «Линди», а рядом маленькое объявление «Требуются бармен и официантка». Гала зажмурилась, не желая видеть это объявление. Но потом вспомнила, что в пятницу ей нужно платить за комнату, и в следующую пятницу тоже, и еще она представила неулыбчивое лицо хозяйки с ледяными глазами. К тому же она была голодна. Скрепя зубами, она толкнула дверь и вошла внутрь.
В первые жуткие месяцы работы в винном баре «Линди» она плакала каждую ночь, вернувшись домой, выливая ведра слез, снимая таким образом напряжение, которое чувствовала, прислуживая в грязном, полутемном баре.
Посетителями «Линди» были временные обитатели Сохо, мелкие хулиганы и опустившиеся футбольные болельщики, торопящиеся поскорее напиться до такого состояния, чтобы плашмя упасть лицом на стол или затеять драку, и тогда их выбрасывал на улицу вышибала бара по имени Джейк.
Если бы не Джейк, Гала ушла бы из бара через неделю, слишком напуганная клиентурой и наполненная презрением к хозяину бара, у которого была внешность подлеца. Но рядом с Джейком она чувствовала себя в безопасности. У него был рост шесть футов и три дюйма, широкие плечи бывшего форварда-регбиста и самые большие руки, которые когда-либо видела Гала. Джейк мог разбить лицо человеку одним быстрым, неуловимым движением руки. Гала знала это, потому что видела собственными глазами, как это происходило. И тем не менее глаза у него были добрейшие. Иногда ей даже казалось, что такие глаза могут быть только у невинного маленького ребенка. Джейк был единственным человеком, которого знала Гала, кому было даже хуже, чем ей. Не потому, что он имел меньше, чем она, а потому, что он гораздо больше потерял.
Семье Джейка принадлежал большой загородный дом в Уилпшире, которым владели много поколений, а также дорогая квартира на Итон-сквер; они также имели прекрасную виллу в горах около Ниццы на юге Франции. Когда-то он заработал сомнительную честь быть исключенным из одной из лучших школ Англии за то, что играл в азартные игры, – как он сам сказал ей, зарабатывая на этом довольно много денег. Потом его исключили из дорогой, со строгими правилами школы в Шотландии, где формировали характер тем, что заставляли учащихся совершать пятимильные пробеги по пересеченной местности на рассвете в любую погоду, а погода в Шотландии, да еще зимой, могла быть очень мрачной. И Джейк отказался бегать, он также отказался карабкаться по ледяным горам; он отказался натягивать паруса в штормовую погоду на море, находясь на небольшом суденышке вместе с остальными учащимися, объясняя это тем, что никто в здравом уме не будет делать такие смехотворные вещи. Если бы он не был лучшим игроком в регби, они бы давно избавились от него. Но ради школьной команды и его безутешных родителей они продолжали терпеть Джейка, пока его не уличили в том, что он пил алкогольные напитки в местном баре и общался с местными проститутками. Тогда-то его все-таки исключили, и священные врата лучших школ Британии закрылись для него навсегда.