Щеки Аллы пошли красными пятнами. Она, не вынимая изо рта дымящую соску «Данхилла», спокойно сказала:
— Смотрела. Кто ж их не смотрел. Последнюю ленту люблю. «Иероглифы нежности моей». Идеально снято.
— Браво, Беловолк, натаскал крошку. Зачем тебе знать, кто тут снят? — Лисовский погрузил глаза в лицо Аллы, как буры. — Говори быстро! Не думай! Не ищи судорожно, что бы такое мне соврать! Я все равно…
Она, улыбаясь, положила ладонь, пахнущую ментоловым табаком, ему на губы.
— Замолчи, дружочек. Сейчас мы поедем в номер, и я там тебе все объясню подробно. Я же не твой писатель, и со мной ты не заключаешь сделку на мафиозную книжку. Ты что, думал, что я неграмотная дура?.. Люба, — она блеснула зубами в улыбке, — Люба Башкирцева не такая уж девка из негритянского секс-бара, как тебе кажется.
— Браво, браво, браво. — Его губы дрогнули в ответной улыбке. Она уже видела, что он хочет ее. Его рука под столом нашла ее колено. — Браво, Люба. Твой сок.
Он кивнул на узкий бокал с янтарно-зеленым напитком, аккуратно поставленный на стол мрачным, как туча, официантом.
Этот чертов Рене Милле хотел, оказывается, снять Любочку в каком-то своем новом фильме. Сюжет классный, как сказал всезнающий Игнат. Нечто вроде монгольской ли, китайской ли Кармен. В России началась странная мода на Восток. Да ведь и я сама с Востока. Восточная Сибирь, это вам не комар чихнул. Это уже почти Монголия… почти Япония. А они там, на Западе, на восточную экзотику особо падки. Как это я чудом вспомнила это имя — Рене Милле?! Ну да, какое тут чудо, три дня назад Беловолк крутил кассету с этим фильмом мне на ночь, шипел над ухом: гляди, дура, просвещайся, это один из лучших режиссеров мира, это шедевр. Иероглифы нежности моей, ну и названьице. Я думала, там и правда о нежности, а там — убийство на убийстве. И как живот себе мечами взрезают, и все такое. Сплошная Япония. Секса много. Кровь и секс — люди жрут это на каждом шагу, как гамбургеры. Может, дойдут до того, что в центре Москвы выстроят такой амфитеатр, такой огромный стадион, и под открытым небом будут там стравливать рокеров и убивать диких зверей, и рубить на куски змей, и заставлять приговоренных к смерти вспарывать себе животы ножами. И пол-Москвы будет торчать в этом диком амфитеатре за гигантскую плату. За немереные баксы. Рене Милле! Зачем ты, жалкий французик, снимаешь восточные ужасы на пленку?! Мы — азиатская страна. Нас ужасами не соблазнишь. Мы сами поставим Европе ужасов сколько хочешь, в подол из мешка отсыплем.
Монгольская Кармен, ха-ха. Я поеду к Милле. Я, конечно, Лисовскому это не сказала. Он и так все понял. Ведь у меня скоро гастроли в Париже. Я там и так его найду.