Неожиданно началась гроза, и когда молния сверкнула в горах, он равнодушно выглянул в окно.
Хлынул ливень, превращая нарядное поле маков в зыбкий ало-серебряный ручей.
– Мы должны дать ей имя, – сказала Маргарэт устало.
Джэб пожал плечами, его взгляд был по-прежнему направлен на холмы.
– Назови ее Поппи, – сказал он небрежно, направляясь к двери. На закате он уехал в Сан-Франциско, даже не попрощавшись.
Несколько дней спустя Маргарэт лежала на шезлонге на веранде. Около нее стояла колыбелька с ребенком. Ник и Розалия пришли проведать ее, и хотя она пыталась найти оправдания Джэбу, они не поверили ее словам.
– Я знаю, он хотел сына, – прошептала Розалия, прежде чем уйти. – Ты уверена, что он обрадовался что все в порядке?
– Он обожает малышку, – солгала Маргарэт. – Он даже выбрал ей имя.
– Но почему нет никаких фамильных имен, никаких воспоминаний? – спросила озадаченная Розалия.
Маргарэт удалось улыбнуться.
– Ты же знаешь Джэба, он – человек минуты. Он назвал ее в честь поля калифорнийских маков у нас под окном.
Хотя доктор предупредил ее, что она не должна пока вставать с постели, она чувствовала себя неплохо. Ей внезапно остро захотелось ощутить тепло солнечного света на своей коже. Маргарэт взяла ребенка на руки и медленно пошла по мягкой лужайке к подножию холма.
Поппи лежала тихо у нее на руках, глядя по сторонам своими широко раскрытыми, все видящими яркими голубыми глазенками, когда Маргарэт шла по колено в цветущих маках. Чувствуя в душе боль и жалость, она села среди цветов и взяла ребенка так, чтобы он мог видеть их.
– Посмотри, малышка, – шептала она, – ты только посмотри. Как красивы эти калифорнийские цветы. И знай, что твой отец назвал тебя в честь них. Взгляни, как танцуют лепестки на ветерке, словно легкий рой алых бабочек.
Маргарэт протянула ребенка вперед, чтобы девочка смогла окунуться в душистое ало-черное море нежных стройных цветов.
– Всегда помни это, моя крошка. Твой отец назвал тебя в честь их красоты.
Подняв голову, Маргарэт окинула взглядом расстилавшиеся вокруг нее просторы земли – все это, и еще дальше, дальше – принадлежало ее мужу и его партнеру.
– И когда-нибудь все это будет твоим – вся эта сказочная, щедрая земля, – шептала она, но ребенок смотрел на цветы, словно всецело потонув в их красках и, аромате.