Когда Изабелле исполнилось тринадцать лет, ее шелковистые волосы, отливавшие серебром, спадали до худеньких бедер, как мерцающие дымчатые полосы лунного света, и переливались, как иней на зимнем морозе. Бархатистая кожа была светлой и при определенном освещении, казалось, тоже отливала серебром. Красивый точеный нос гармонировал с мягкими полными губами, которые могли при случае обиженно задрожать. Изящный подбородок встречался с лебединой шеей в небольшом плавном изгибе, переходящем в грациозно расправленные плечи. Грудь, возвышавшаяся над стройной талией, была мягко очерчена, обещая пышные формы при созревании. Изабелла была невысокой, но стройной девушкой пропорционального телосложения.
Но все это, так странно манящее, казалось, блекло, неуловимо исчезало, стоило только посмотреть в глаза, – именно глаза Изабеллы запоминались навсегда. Обрамленные красивым изгибом бровей и окаймленные густыми темными ресницами, они были большими, бездонными, насыщенного серо-зеленого цвета, как море перед штормом. Часто отрешенные, не от мира сего, эти глаза без особых усилий проникали в душу человека и способны были угадать все сокровенные тайны. Иногда, если правда, открывшаяся им, была горькой и невыносимой, они закрывались, как бы защищаясь от этого знания, однако, было ясно, что Изабелла прочла самые черные мысли человека.
Это поражало в девушке и будет очаровывать в женщине.
«Когда-нибудь моя госпожа пострадает за эти глаза, – печально подумала Алиса, – потому что, несмотря на все невзгоды в своей жизни, она мало знает о том, как жесток мир». И она была права. Те люди в замке, которые уже столько лет знали и любили Изабеллу, относились к ней, как к хрупкому ребенку, нуждавшемуся в защите от всего плохого, что ранило бы чувствительную душу девушки. В молчаливом согласии, рожденном жалостью и сочувствием к ее несчастному существованию, они делали все возможное в пределах своих способностей, чтобы оградить часто чувствующую себя одинокой девочку от того, что, как подсказывало им чутье, принесет ей боль.
После отъезда Гила Изабелла большей частью вела уединенную жизнь, полностью погрузившись в учебные занятия и зверинец, и это помогло ей сохранить прирожденную доброту и мягкость характера. Но, несмотря на всю свою мягкость, Изабелла не была лишена силы и самообладания. Просто ее сила была затаенной и исходила изнутри, как свеча, зажженная в темноте, или ива, склоняющаяся на ветру. Она не выходила из себя без причины, но раздражалась, если кто-то был несправедлив к созданиям Божьим. Часто страдая сама, девочка не могла видеть, как страдают другие, и неистово, как маленькая фурия, боролась с этим, защищая обиженных.