Он набрал телефон Гончара, нарочно не прямой. Зоя откликнулась тонким мелодичным голосом:
— Ой, Саша! Как я рада.
Рассыпавшись в комплиментах, Турецкий спросил ее про жизнь и про любовь.
Она упрекнула его в том, что он редко звонит.
— А я звонил вчера, — сказал Турецкий наугад. — Часов в девять. И никто не ответил.
— Андрей Алексеевич уезжал вчера с восьми до половины десятого. А я, очевидно, вышла куда-нибудь. Как жаль! Но сейчас он у себя. Вас соединить?
— Ни в коем случае! — схитрил Турецкий. — Я же вам вчера звонил. У меня были дела в МУРе, и я хотел повидать вас. Но может быть, завтра? Во второй половине дня. Как?
— Только обязательно позвоните, — мелодично ответила Зоя.
Положив трубку, Турецкий забарабанил пальцами по столу. «Не факт, что Гончар уезжал, чтобы сообщить „банковским“, где скрывается беглый киллер. Не факт! Потому что само по себе это невероятно. Однако и отмахиваться от этого нельзя. Надо искать объяснение. А главное, нельзя сразу сообщать Грязнову, он взорвется и подумает, что я намеренно подкапываюсь под Гончара. А ему он безгранично верит. Вот в чем штука!»
Однако не поехать к Грязнову он не мог. Вячеслав Иванович был занят, слушал сообщения оперов по делу об убийстве на Москве-реке. Увидев Турецкого, он кивнул, как бы приглашая поучаствовать в обсуждении. Дело было громкое. О нем уже написали газеты. Внучок-наркоман заколол свою бабку, которая его вырастила, и сбросил труп в реку. Убийство было совершено с особой жестокостью. Естественно, внучок плакал и клялся, что это сделали другие. Но теперь против него были найдены неопровержимые улики.
Когда совещание закончилось, Грязнов еще долго не мог забыть об услышанном.
— Вот так растишь, растишь детишек, — задумчиво произнес он. — А получаются, как говаривал незабвенный Аркадий Райкин, кто?.. Вот то-то и оно.
— Слава, ты сегодня на все смотришь мрачно, — заметил Турецкий. — Есть разные детишки.
— Я понимаю, — согласился Грязнов. — Интересно, а ты ко мне пришел с хорошими сообщениями?
Турецкий утвердительно кивнул:
— Да. Все твои работники вне подозрений.
— Как будто я сомневался… — буркнул Грязнов.
Закурив и затянувшись с удовольствием, Турецкий бросил как бы невзначай:
— А почему ты, хотя бы для формы, не вставил в список фамилию Гончара?
Грязнов глянул исподлобья:
— Если подозреваешь Андрея Алексеевича, подозревай и меня.
Сбросив пепел с сигареты, Турецкий пожал плечами:
— Я никого не подозреваю. Просто спросил, почему?
Грязнов набычился, хотя тон речи был спокойным и ровным.
— Если между вами пробежала черная кошка, я не обязан вас мирить. Это, так сказать, факт вашей биографии. Гончара надо знать. А я знаю его давно. Он, брат, не всегда был такой пузатый колобок. Это ты у нас строен, как Давид. Наверное, твоя Ирина знает какое-то средство. Но и Андрей Алексеевич когда-то был стройным юношей с орлиным взором. И женщины у него были красивейшие. Лет пятнадцать назад его внедрили в одну рязанскую банду. И там он действовал успешно. А выдал один «крот», бежавший из колонии. Он усек Андрея в составе оперативно-следственной группы, еще раньше. Всего не предусмотришь. Бандиты схватили его и собирались распять в подземелье. Мы едва спасли. Я в этом участвовал. Если бы не одна его запутанная история с женщиной, он бы сидел на моем месте. А я был бы у него заместителем.