— Посмотрим, — сказал он хмуро. — Может, и потребуется. Если он еще захочет. Тот наш, который, говорят, непробиваемый… Да ты его видела! Ну, где Сережку убили, тот, из прокуратуры.
— Сердитый такой, ни на кого не смотрит? — вспомнила она.
— Ну, раз на тебя не смотрит, значит, ни на кого… — покрутил головой Петр Авдеевич.
— Так какие будут на его счет инструкции, как с ним разговаривать, вы так и не сказали? — насмешливо спросила она.
Он взглянул на часы, покачал головой, вздохнул.
— Черт, заговорился тут с тобой… Уже ехать к нему пора. Ну, какие инструкции? Я думал, может, он тебя первую пригласит, а раз я сначала, то после и переговорим.
Он встал.
— Пошли к гостям. А то и вправду на нас подумают…
— Пусть думают, — отмахнулась она. — Так когда посмотрим Сережину расписку?
— Да хоть завтра! — сказал он, направляясь к лестнице, чтобы спуститься к пирующим. — Нет, завтра я не смогу, заседание… Найди адвоката, позвони и все сама увидишь.
Они спустились, встреченные заинтригованными взглядами.
— Тамарочка! — томно позвала Елена. — Почему так долго? Где вы с Петром Авдеичем пропадали?
— Мы с ним поспорили, я сказала, что ты именно это спросишь, — огрызнулась Тамара. — И я выиграла. Вот спроси у него… Так что за вами должок, Петр Авдеевич.
Он не ответил. Молча сел на свое место, задумался, потом обвел всех взглядом.
— У всех налито? — спросил он. И встал. Подождал, пока наполнятся рюмки. — Предлагаю выпить за хозяйку, за всеми нами любимую Тамарочку… Все мы знали, как они с Сережей любили друг друга, и можем себе представить, как будет ей нелегко без любимого мужа, и она всегда будет его помнить… Но жизнь продолжается, так давайте пожелаем ей новой любви и семейного счастья!
— Можно по этому поводу чокнуться? — протянула к нему наполненную рюмку Елена, не обращая внимания на ненавистный взгляд Тамары. — Хороший тост! Все-таки она теперь у нас прекрасная вдова, мужики, поди, уже слюни пускают.
— А тебе и чокаться не надо! — громко сказала «прекрасная вдова», со стуком поставив фужер на место.
Все замерли, но здесь проснулась мать Сергея Артемова, осовело оглядевшая присутствующих.
— А… Что? Сереженька приехал?
Петр Авдеевич сел в свой джип на заднее сиденье, включил сотовый.
— Николай Григорьевич, это я, дорогой, мы можем сейчас переговорить с глазу на глаз?
— Прямо сейчас? — спросил Николай Григорьевич. — А что, разве поминки уже закончились? И что за срочность? Вам же в прокуратуру, если не ошибаюсь. К семнадцати часам?
— Ты, Коленька, и это знаешь… — вздохнул Петр. — Да, ты никогда не ошибаешься, я сейчас еду на Большую Дмитровку к следователю Турецкому Александру Борисовичу. Слыхал про такого?