— Я тебя не спрашивала, Аслан, женился бы ты на мне или нет! Я о русских спрашивала…
— А у меня нет никаких русских, кроме тебя! Она услышала совсем другое. И поспешила оправдаться:
— И я с тобой не спорю. Я так разговариваю. И иначе не умею — да, господин, нет, господин. Мы этого не проходили…
Она открыла дверь своим ключом. Стала раздеваться. Увидела на вешалке чужие пальто и куртки. А на полу несколько пар мужских ботинок и утонченные женские сапожки на шпильке. Они ей так понравились, что она даже захотела их примерить, пока никто не видит. Из комнаты раздавался смех. У родителей были гости. Тапки ее кто-то уже надел. И она пошла в комнату босиком.
Остановилась в дверях. Сказала бодрым голосом:
— Добрый вечер!
Эта была прошлогодняя Пашина съемочная группа. Двоих, мужчину и женщину, она просто помнила в лицо. А режиссера Юру Шамиса неплохо знала. Два года назад, когда фильм еще только задумывался, они с отцом частенько просиживали тут до ночи. Юре было где-то около тридцати пяти. Он был некрасивый, но достаточно приятный мужик. Темные волосы, усы, очки с чуть тонированными стеклами. Прекрасный грим для любого резидента. Какой Юра под всем этим на самом деле, Мила представляла смутно.
И началось. К ней обернулись все. И пошло-поехало. Какая-то же ты стала взрослая! Да какая красавица! Да тебя ж в кино снимать надо!
— Нет! Так просто не снимешь… Для Милы нужно специальный сценарий писать. Она ведь у нас особенная… — сказал Юра. — Садись, Милок! Посиди с нами! Дай я за тобой поухаживаю…
— Для хорошеньких девочек, которые хотят сниматься в кино, — приподняв одну бровь, назидательно сказал Павел, — всегда нужен особый сценарий. Желательно без слов. Вошла-вышла. Как вспомню Олю, так вздрогну. Это у вас перекур был. А я двадцать дублей снял одного «Прощай навсегда, Вася!» Нет уж, Юрочка, когда в следующий раз надумаешь актрис без образования снимать, то, пожалуйста, без слов…
— Милуся, тарелку себе на кухне захвати, — распорядилась Наташа. — И вилку чистую для Нины. На, эту в раковину положи…
Мила зашла в ванну, помыла руки, надменно глянула на свое отражение в зеркале. Осталась вполне собой довольна.
Ей налили вина. Родители тут уже вмешиваться были не вправе. Девочке девятнадцатый год. Винцо дошло до головы практически с первого глотка. Последний раз Мила ела еще утром.
Как-то успела она за то время, что прошло после окончания школы, сильно повзрослеть. И ей было интересно с этими людьми разговаривать. И с приятным удивлением она обнаружила, что почти совсем перестала комплексовать. После всего, что с ней за последние месяцы приключилось, эти милые люди казались ей совершенно безобидными. Тактичными, интеллигентными и уравновешенными.