Фиона очень напоминала отца Куин. Стройная фигура, блестящие голубые глаза, длинный, тонкий нос и круглые старомодные очки в металлической оправе, постоянно сползавшие на его кончик.
Куин взглянула на правую ногу старушки. Гипс шел от лодыжки до колена. Она сломала кость в двух местах, я теперь ей придется по крайней мере месяц провести в инвалидной коляске.
– Как ты себя чувствуешь, тетя? – спросила Куин. – Kaк поживает твоя нога?
– Я в порядке. – Фиона счастливо улыбнулась. – Ты теперь здесь. Буду чувствовать себя еще лучше.
Куин улыбнулась в ответ, пытаясь отогнать мучившее ее чувство вины. Она окружит тетушку любовью и вниманием, будет заботиться о ней все эти два месяца.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – сказала Элинор. Она подошла к вешалке и сняла с нее черное шерстяное пальто. Положив руку Фионе на плечо, женщина попрощалась: – До завтра.
Фиона подняла голову и, кивнув, улыбнулась своей подруге.
– Спасибо, что пришла, Элинор, – поблагодарил Питер, когда та вышла. – Для меня это очень важно.
– Ох, ну что вы! – ответила та, улыбаясь во весь рот.
Куин совершенно забыла о Питере. Раздражение охватило ее, когда она уловила собственнические нотки в его голосе. C какой стати он благодарит Элинор? Это ее семья. Именно она должна благодарить подругу тетушки.
«Для меня это очень важно», – про себя передразнила Куин Питера. С одной стороны, она понимала, что для негодования не было причин, но ничего не могла с собой поделать. Его небрежное замечание заставило ее почувствовать себя чужой.
Она смотрела на Питера исподлобья, недовольная собой. Словно почувствовав ее взгляд, он обернулся. Его холодные зеленые глаза бесстрастно изучали ее какое-то время. Потом он снова повернулся к Фионе.
Куин никак не могла понять, что с ним было не так. Да, она не роковая женщина, но мужчины находили ее по крайней мере привлекательной. Питер же явно испытывал к ней антипатию. Ей снова стало интересно, почему он ее так невзлюбил. Потом Куин стало интересно, почему она вообще об этом думает.
Питер показал на сумки:
– Фиона, я отнесу это наверх. Где ее комната?
– В этом нет необходимости, – возразила Куин. – Я отнесу их сама.
Она просто хотела, чтобы он ушел, но Питер даже не удостоил ее взглядом.
– В какую комнату мне все это отнести? – повторил он. Куин открыла рот, чтобы сказать что-нибудь резкое, но тетя опередила ее:
– Третья дверь налево.
Легко подхватив багаж, будто сумки ничего не весили, Питер прошествовал в холл. Сначала было слышно, как он тяжело ступал в своих кроссовках по непокрытым ступенькам, а потом, как скрипнули половицы на втором этаже.