– Вы делали это когда-нибудь в воде? – прошептал он.
– Нет…
– Хотите попробовать?
Вытирая с ресниц брызги воды, я ответила:
– Пожалуй…
Концом нашего путешествия был Дуарненез – очаровательный курортный городок с белоснежными домами, расположенный в живописной изумрудно-зеленой долине. Легкие – голубые, розовые, белые – туманы окутывали город и синюю морскую ланду.
В одной из местных гостиниц нас ожидал экипаж, в котором мы отбыли в Сент-Элуа. Две недели безделья и нам, и детям пошли на пользу: они загорели, выросли и стали крепче. Жанно бегал босиком, как и его друзья из крестьянских семей, и Маргарита уверяла меня, что теперь он целый год не будет болеть.
Наше забытье закончилось. Нас обоих звал Париж, но возвращалась я туда с тягостным чувством. Тайный страх сопровождал меня. Мне впервые казалось, что этот огромный блестящий город способен проглотить все на свете – и меня, и Кристиана, и наши отношения.
Но мы возвращались, и мне ничего не оставалось, как только смотреть вперед.
3
Все сложилось как нельзя лучше. Поначалу я думала, что присутствие Франсуа в доме будет чем-то мешать мне. Например, внушит мне чрезмерную тревогу – я стану нервной, а это может повредить. Но все эти опасения оказались напрасными. Я вообще почти не видела Франсуа, и даже Маргарита толком не знала, бывает ли он в доме. А когда 19 июня 1791 года, в тот самый назначенный день, мы неожиданно встретились за завтраком, я сумела повести себя так весело, беззаботно и естественно, что даже сама почувствовала некоторое уважение к своим актерским способностям.
Потом Франсуа ушел. Куда – меня не интересовало. Кроме того, я была рада, что он уходит. Сегодня мне было необходимо его отсутствие. Хотя бы до вечера.
К побегу королевской семьи было готово все, до самой последней мелочи. Генерал Буйе, один из немногих верных офицеров, расставил кавалерийские отряды от Монмеди до Шалона – так, чтобы королю и королеве ничто не угрожало. В каждом городишке, встречающемся на пути, молодой герцог де Шуазель расположил по эскадрону своих гусар, но для связи, к сожалению, избрал фигаро и тупицу, парикмахера Леонара. Леонар был искренний роялист, но очень бестолковый исполнитель. В этот день я волновалась по многим причинам, но больше всего оттого, что парикмахер уже скачет во весь опор исполнять данные ему поручения.
В полдень я рассеянно перебрала газеты, и на одном сером листке величиной с ладонь нашла еще одну причину для беспокойства – новый вопль неистового, припадочного Марата. «Короля хотят взять силой и увезти в Нидерланды, – сообщал он читателям, – твердя, что это, мол, никого не касается, а вы настолько глупы, что с легким сердцем позволите ему удрать. Парижане, безмозглые парижане, я уже устал втолковывать вам одно и то же – цепко держите и хорошенько стерегите короля и дофина в стенах вашего города, арестуйте Австриячку, ее золовку и остальных родственников; потеряв один день, можно погубить всю нацию!»