Слава Богу, играли что-то спокойное. Можно было поговорить.
— Как тебе это все нравится? — спросил я.
— Очень! — мечтательно сказала Вика. — Они такие счастливые! Я вот только удивляюсь твоему участию…
— А что? — не понял я.
— Всем известно, что при кафедре оставят двоих, — сказала Вика. — Крылову место обеспечено. Мы думали, что вторым будешь ты. А теперь, скорее всего, оставят Борьку. Как же не помочь зятю?..
Я отодвинул Вику от себя и осмотрел ее, продолжая танец. Наконец я ее увидел. Оказывается, можно проучиться с человеком пять лет, а увидеть один раз в ресторане во время танца.
Я подумал, что Крылов непроходимый дурак. У меня даже появилось желание его спасти. Но вмешиваться в чужую личную жизнь не принято.
Я поблагодарил Вику за танец и вернул Крылову.
Дальше были какие-то незначительные свадебные эксцессы. Кто-то куда-то убегал, его ловили, успокаивали, пили на брудершафт, целовались, хохотали над чем-то, привели иностранца, усадили, пили с ним на брудершафт, целовались, выясняли, откуда он, наконец выяснили. Он был с острова Маврикий.
В общем, все как обычно.
В полночь я обнаружил себя стоящим в вестибюле ресторана в обнимку с профессором. Я выяснял, почему он к себе на диплом взял меня, а дочь выдал за Сметанина. Я находил это нелогичным. Профессор настойчиво грозил мне пальцем и смеялся.
Самое интересное, что и в этот раз у меня было машинное время. Я вышел на машину в час ночи, шутил с нею и пел ей цыганские романсы. Видимо, машине это понравилось. Под утро затрещало АЦПУ, что в переводе на русский язык означает «алфавитно-цифровое печатающее устройство» и машина выдала мне рулон бумаги с буквами и цифрами. Я засунул рулон под мышку и пошел домой разбираться.
Когда я проснулся днем, рулон лежал под подушкой. Я развернул его и прочитал следующий текст:
2 х 2 = 4
3 х 3 = 9
4 х 4 = 16
ПОНЯЛ?
НЕ ПЕЙ ПЕРЕД РАБОТОЙ НА ЭВМ!
ЦЕЛУЮ, МАНЯ.
Этот текст был повторен раз тысячу.
Думаю, что это была шутка инженера по эксплуатации. Впрочем, не уверен.
В течение некоторого времени после свадьбы профессор проявлял ко мне повышенное внимание. Он звонил по телефону и интересовался, как идут дела. Я неизменно отвечал, что нормально. Наконец Юрий Тимофеевич зашел в нашу комнату, чтобы посмотреть на результаты. Я показал ему теоретические кривые, выкладки с интегральными уравнениями, «бесконечно подлого змея» и алгольную программу.
— Все хорошо, только программа не идет, — сказал я.
— Как это не идет? Должна идти, — сказал профессор.
— Я тоже так думаю.
— Ничего! Пойдет, — сказал Юрий Тимофеевич и похлопал меня по плечу. — А как настроение? Как дела дома? Вы ведь, кажется, женаты?