- Разумеется, нет. Но давайте рассуждать здраво. Мы знаем, четвертого марта в восемь сорок утра поезд шел к станции Кембридж. За несколько минут до этого на станции Вашингтон в него сели человек двадцать пассажиров, а на Парк-стрит еще сорок и несколько человек, очевидно, сошли. И это все, что нам известно. Никто из тех, кто ехал до станции Кендалл, Центральная или Кембридж, не доехал до нужного ему пункта. На конечную станцию Кембридж поезд не прибыл.
- Все это я и без вас знаю, мистер Тьюпело, - еле сдерживаясь, прорычал Уайт. - В туннеле под рекой он превратился в пароход и уплыл в Африку.
- Нет, мистер Уайт. Я все время пытаюсь вам объяснить: он достиг узла.
Лицо Уайта зловеще побагровело.
- Какого еще узла?! - взорвался он. - Все пути нашей системы в образцовом порядке, никаких препятствий, поезда курсируют бесперебойно.
- Вы опять меня не поняли. Узел - это не препятствие. Это особенность, полюс высшего порядка.
Все объяснения Тьюпело в тот вечер ни к чему не привели. Келвин Уайт по-прежнему ничего не понимал. Однако в два часа ночи он наконец разрешил математику познакомиться с планом городского метрополитена. Но сначала он позвонил в полицию, которая, однако, ничем не смогла ему помочь в его первой неудачной попытке постичь такую премудрость, как топология, и лишь потом связался с главным управлением. Тьюпело, взяв такси, отправился туда и до утра просидел над планами и картами бостонского метро. Потом, наскоро выпив кофе и съев бутерброд, он снова отправился к Уайту, на этот раз в его контору.
Когда он вошел, управляющий говорил по телефону. Речь шла о том, чтобы провести еще одно, более тщательное обследование всего туннеля Дорчестер-Кембридж под рекой Чарлз. Когда разговор был наконец окончен, Уайт с раздражением бросил трубку на рычаг и свирепым взглядом уставился в Тьюпело. Математик первым нарушил молчание.
- Мне кажется, во всем виновата новая линия, - сказал он.
Уайт вцепился руками в край стола, пытаясь найти в своем лексиконе слова, которые наименее обидели бы ученого.
- Доктор Тьюпело, - сказал он наконец. - Я всю ночь ломал голову над этой вашей теорией и, признаться, так ни черта в ней и не понял. При чем здесь еще линия Бойлстон?
- Помните, что я говорил вам вчера о свойствах связности сети? спокойно спросил Тьюпело. - Помните лист Мебиуса, который мы с вами сделали, - односторонняя поверхность с одним берегом? Помните это? - Он достал из кармана небольшую стеклянную бутылку Клейна и положил ее на стол.
Уайт тяжело откинулся на спинку кресла и тупо уставился на математика. По лицу его, быстро сменяя друг друга, промелькнули гнев, растерянность, отчаяние и полная покорность судьбе. А Тьюпело продолжал: