— Восемь человек убито, включая офицера.
— Вот беда-то! Упокой их души. — пробормотал председатель и поднял было два пальца, но креститься передумал.
— У нас приказ начальника ОКР[8] прочесывать все окрестные села, — вступил представитель контрразведки.
— Приказ есть приказ, — кивнул председатель. — Хотя, у нас-то село спокойное. А и кому шалить? Одни бабы да старики. Мужиков-то кого поубивали, а кто еще с фронта до дома не доехал.
— Ага! — злобно перебил его капитан. — У вас здесь в каждом селе одни старики да бабы. А машины жгут, склады грабят, военных убивают. Это кто же, старики с бабами?
— А бес их знает! Шалят, видно, бандиты. Может, власти не боятся? — предположил председатель с самым серьезным видом.
— А чего им бояться? Если их в каждой хате обогреют, да накормят да спать положат! — окончательно рассвирепел капитан.
— Так и народ понять можно, — пожал плечами Ковальский.
— Это в каком смысле?
— Так. Отсталый элемент.
— Вот вы бы их и просвещали в пользу советской власти!
— Стараюсь, как могу.
— Ладно, хватит лясы точить, — оборвал их контрразведчик.
— Да, да. Приступайте, товарищи, — кивнул председатель. — Давайте и я с вами пойду — народу обстановку разъясню, чтобы не пугались.
— Только лишнего не ляпните.
— Да неужто я не понимаю? Сам войну прошел.
Солдаты уже вовсю прочесывали село, и встревоженные люди бросились к советской власти за разъяснением. Немногочисленное население Дубровиц составляли действительно бабы с ребятишками да старики. Они и шумели возле крыльца.
Капитан НКВД отметил, что Ковальский, надо отдать ему должное, быстро и умело успокоил селян. Не сказав ничего лишнего, он объяснил необходимость столь тщательной проверки. И люди разом успокоились. Из толпы посыпались шутки.
— А что, Мирослав Иваныч, может солдатики до ночи задержатся? Добра у нас много: корыто дырявое да одеяло рваное. пока все оглядят.
— Ой, а у меня на дворе такие два ладных лопушка по сараям шукают. Так бы и зъела обоих!
— Гарны, гарны хлопчики! А вот мы их не отпустим! Не-хай переночуют! Отдадут долг мирному населению!
— Мирослав Иваныч, а шо за человики-то з вами? Больно строгие.
Ковальский отвечал на вопросы, отшучивался, сам бросал в толпу шутки, которые встречались веселым хохотом. Чувствовалось, что с населением у него полный контакт, отметил про себя капитан.
Неожиданно мирная пастораль была нарушена женскими воплями.
К сельсовету вели парня в солдатской гимнастерке. За конвоирами шла и голосила молодая женщина в светлой рубахе, заправленной в широкую юбку. Платок сбился с головы, черные волосы обрамляли красивое, несколько грубоватое лицо.