Наконец Турецкий проявил милосердие, закончил свой дьявольский допрос и сказал:
— В общем, так, гражданин Юдин. — Он особенно подчеркнул это слово — «гражданин». — Я беру с вас подписку о невыезде. Не вздумайте никуда уезжать из Москвы и будьте на связи. Если я узнаю, что вы куда-то уехали, не предупредив меня, — пеняйте на себя. Церемониться не стану.
— Нет-нет, что вы, — заверил следователя Юдин. — Я ведь понимаю. Обещаю вам, что никуда не уеду, пока вы не разрешите.
На этом — к огромному счастью Юдина — допрос был закончен. К своей машине Юдин летел как на крыльях. В долю секунды ворвался он в салон и захлопнул за собой дверцу. И тут случилось нечто такое, что едва не стоило нервному Юдину жизни.
— Сиди смирно и не двигайся, суслик, — услыхал он у себя над самым ухом знакомый, неприветливый голос.
Юдин вздрогнул, да так сильно, что чуть было сам не напоролся на нож. Посмотрел в зеркальце заднего обзора и поежился, как будто ему внезапно стало холодно. И тут же в голове у Юдина пронеслась мысль — вот она! Та самая расплата, о которой он не раз думал долгими зимними ночами, лежа в горячей постели, изнывая от жажды и бессонницы.
— Дашко? — произнес Юдин хриплым, подрагивающим голосом. — Что ты здесь делаешь?
— Мне нужны бабки, — сказал Дашкевич, хищно, как затравленный зверь, оглядываясь. — И ты мне их дашь.
— Но… — Юдин нервно сглотнул слюну. — Но у меня их при себе нет…
— Врешь, суслик. Ты всегда таскаешь с собой лавэ, чтобы пускать пыль в глаза всяким лохам. Даже не думай тихариться.
Острый кадык Юдина вновь дернулся. «Лучше отдать ему все, чем лишиться жизни», — пронеслось у него в голове.
— Хорошо, — выдохнул Юдин. — Я отдам тебе все, что у меня есть. — Он осторожно, стараясь не делать резких движений, сунул руку во внутренний карман пиджака и достал бумажник. Протянул его через плечо Дашкевичу. — Вот, возьми.
Дашкевич убрал от шеи Юдина нож, взял бумажник, раскрыл его и пересчитал наличность.
— Всего пять сотен, — недовольно сказал он. — Есть еще?
Юдин, обливаясь потом (теперь ему вдруг стало жарко), покачал головой:
— Нет, здесь все. Клянусь здоровьем.
Некоторое время Дашкевич молчал, словно раздумывал над тем, верить Юдину или нет. Потом сказал:
— Ну смотри, суслик. Будешь глупить — здоровье тебе больше не понадобится. Усек?
— Усек, — с готовностью кивнул Юдин.
Дашкевич усмехнулся:
— Молодец. Слыхал уже, что обо мне базарят?
— Нет, — покачал тощей головой Юдин. — Знаю только, что ты в бегах.
— От кого телега? — подозрительно спросил Дашкевич.
— От Дубинина. Он звонил мне, сказал, чтобы я был поосторожней и чтобы держал язык за зубами.