Самодур купец даже из могилы грозил пальцем либералу приказчику…
Помимо буквы «Ѣ», яблоком раздора были уроки Закона Божьего. Революционеры требовали их уничтожения, реакционеры — обязательного преподавания. Серединного решения, а именно: не уничтожая уроков Закона Божьего, сделать их необязательными для учащихся, — никто не предлагал.
По этим причинам родительские комитеты, влияния коих так добивались ранее, становились всё более ненавистными «реакционно» настроенным родителям. Дети тоже разделились на две партии и всё меньше уделяли внимания наукам, отдавая время политике.
По мере разрушения транспорта и уменьшения производительности заводов стал быстро разрушаться торговый аппарат. Наш Комитет очень мало времени уделял вопросу снабжения, и спекуляция, притихшая было в первые дни революции, росла с каждым днём. Наконец, был нами избран и Продовольственный комитет, в председатели коего попал Строгонов, инспектор реального училища, стоявший всю жизнь далеко и от торговли, и от промышленности.
К этому же времени относится и усиленное развитие кооперативов. К сожалению, с созданием этих полезных учреждений в России запоздали. Быстрое их насаждение и развитие было чрезмерным увлечением, ибо возникали они на средства казны, становясь паразитами и подтачивая курсовую стоимость кредитного рубля. В кооперативы бросились служить совершенно не знакомые с торговлей люди, в большинстве своём принадлежащие к партии эсеров.
Знаний не было, во многих обществах не было и бережливого отношения к товарам и деньгам. Так, одно из крупных учреждений, несмотря на большую задолженность Госбанку, обратилось к нам с просьбой о большом кредите, суммой в один миллион рублей.
Я поехал с председателем общества осматривать их склады товаров. Запасы были велики. Товары валялись прямо на земляном полу. Зима была снежная, и я указал председателю на опасность такого хранения товаров, ибо с наступлением весны товары могли быть подмочены. Он обещал прорыть вокруг канавы, но досок не настелил. Когда пошло дружное таяние снегов, мои опасения оправдались: товары были залиты водой. Хорошо, что я отказал в кредите. Впоследствии, при коммунистах, кооперативы заработали вовсю, и пополнение складов делалось за счёт реквизиций у буржуазии.
Реквизиции пошли на сахар, табак и спички. Начали реквизировать запасы частных лиц и организаций. Так, лично у меня произвели обыск на другой же день моей отставки из Комитета общественной безопасности.
Во двор банка ввели военный караул из четырёх солдат, которые расположились под навесом, где преблагополучно заснули. Их забыли и никого на смену не присылали. Мне стало жалко солдат, и на другой день я напомнил по телефону председателю совдепа прапорщику Быкову о судьбе караула. Несмотря на его обещание, смена всё же не пришла, и на вторые сутки, под вечер, заскучавшие солдаты ушли сами, не дождавшись смены. Обыск был произведён на другой день после ухода караула. В результате отобрали восемьдесят восемь пудов муки, принадлежащей банковскому кооперативу. В моей квартире обыск был весьма слабый, и ровно ничего не отобрали. Скверные ощущения приходилось переживать во время этих обысков, так как, с одной стороны, никто не знал, чтo запрещено хранить, а с другой — трудно было расстаться, скажем, с сахаром, который на рынке нельзя было достать и жить без которого было тяжело. Помню декрет коммунистов, запрещающий иметь более двух смен белья и одни сапоги. Всё это приходилось прятать и переживать тревожные минуты, когда «товарищи» подходили близко к укромным местам.