Мы проводили ее взглядами и посмотрели друг на друга. Я, предваряя трогательную сцену благодарности, спросил:
— Ты не хочешь, что бы я разочаровался в человечестве?
Люба не очень поняла, что я спрашиваю, но ответила правильно:
— Не хочу.
— Тогда раздевайся и быстро в койку!
И опять она не поняла всех слов, но точно уловила смысл и поступила так, как и следовало поступить.
Наше тесное общение на широкой постели, немного примирило меня с человеческими недостатками. Люба была совершенно счастлива, и немного ее радости досталось мне.
— Неужели, я свободна! — восклицала он, едва ли не каждую минуту. — Ты не представляешь, что для меня сделал!
— Это все ерунда, — скромничал я, — ты лучше не отвлекайся!
— Нет, представляешь, я теперь свободна! Сама себе хозяйка! Ты понимаешь, что значит свобода?!
— Понимаю я, что тут не понять! Только почему-то не всем она нравится и не все ей могут распорядиться. Тебе, вот, не страшно? Теперь ты должна будешь сама отвечать за себя.
— Лучше помру с голода, чем когда-нибудь пойду в рабство! — серьезно ответила девушка. — Поможешь мне отсюда уехать, а то еще, чего доброго, поймают по дороге и отберут вольную?
— Конечно, помогу. Ты, думаешь, такое может случиться? По-моему, это уже чересчур.
— Все может быть. Барыня вообще-то женщина неплохая, только и ее понять нужно. Она одна управляет всем хозяйством, а Петр Андреевич только деньги тратит. То в карты проиграется, то лошадь дорогую купит.
— А мне показалось, что он неплохой парень.
— А я разве говорила, что он плохой? Молодой барин добрый, только…, — она поискала подходящее слово, не нашла и применила обобщенное, — …шелопутный, деньги считать не умеет и все у матушки просит. Она ему отказать не может, а сама каждую копейку считает и с крестьянами скаредничает. Знамо дело — единственный сын, свет в окошке!
В конце концов, я понял, что эмоции так захлестнули мою подругу, что настоящего прока в постели от нее не дождаться, оставил ее в покое, встал и начал собирать раскиданные по полу вещи.
— Ты куда? — спросила она, как вольный человек, нежась в «барской» кровати.
— Пойду твою вольную отрабатывать, — ответил я, — спасать французов.
В гостиной оказалась все та же компания. Женщины тихо разговаривали меду собой, сидя рядышком на диване; мужчины за ломберным столиком, уставленным бутылками, вспоминали минувшие дни, и битвы где рядом и друг с другом сражались они.
Я подошел и сел рядом. Штабс-капитан бросил на меня косой взгляд и тут же отвернулся, будто впервые видит. Виконт, радостно закивал головой. Он уже был подшофе и на мир глядел с радостным удивлением.